Книга Брачный сезон. Не позвать ли нам Дживса? (сборник), страница 94 – Пэлем Грэнвил Вудхауз

Дживс кашлянул, почтительно, но твердо.

– Прошу прощения, сэр.

– Да?

– Не хотелось бы прерывать ваше повествование, но куда оно ведет, сэр?

Капитан Биггар побагровел. Человеку, рассказывающему зажигательную, крепко сколоченную историю, не нравится, когда у него спрашивают, куда она ведет.

– Куда ведет? Что значит – куда она ведет? Разумеется, куда надо, туда и ведет. Я как раз подхожу к самому интересному. Только мы выпили по второму кругу, и тут, этак трусливо озираясь, словно боясь, что его сейчас вышвырнут вон, входит этот парень в драной рубахе и джинсах.

Неожиданное появление нового действующего лица совершенно запутало Билла.

– Что еще за парень в драной рубахе и джинсах?

– Тот самый, про которого я вам рассказываю.

– Кто это такой?

– А-а, вот то-то и оно! Я его первый раз в жизни видел, и Толстый Фробишер, замечаю, тоже первый раз в жизни видит, и Субадар тоже. Но он эдак бочком подваливает к нам и только разинул рот, как сразу говорит, обращаясь ко мне: «Привет, Бимбо, старина», а я удивился и спрашиваю: «Ты кто такой?» – потому что меня никто не звал Бимбо с тех пор, как я кончил школу. В школе-то меня все так звали, Бимбо, бог весть почему, но там, на Востоке, меня, сколько помню, величали исключительно Бвана. А он говорит: «Ты что, меня не узнаешь, старик? Я Сикамор, старик». Я пригляделся получше и спрашиваю: «Как ты говоришь, старина? Сикамор? Случайно, не Щеголь Сикамор, который со мной учился в военном классе в Аппингаме?» А он отвечает: «Я самый, старина. Только теперь меня зовут Бродяга Сикамор».

Воспоминание об этой грустной встрече заметно расстроило капитана Биггара. Пришлось ему, прежде чем продолжить рассказ, снова налить себе виски Билла.

– Я прямо покачнулся от изумления, – вернулся он к своей повести. – Этот парень Сикамор был первый весельчак и франт изо всех когда-либо украшавших военный класс, даже в Аппингаме.

Билл теперь слушал его внимательно.

– А в Аппингаме все учащиеся были весельчаки и франты, я правильно вас понял?

– Большие весельчаки и франты, а этот парень Сикамор – самый большой весельчак и франт из всех. О нем рассказывали легенды. И вот теперь он стоял перед нами в драной рубахе и джинсах и даже без галстука. – Капитан Биггар вздохнул. – Я сразу понял, что с ним произошло. Старая-старая история. На Востоке человек легко теряет форму. Пьянство, женщины, неоплаченные карточные долги…

– Да-да, – поторопил его Билл. – Он морально разложился?

– Увы. Представлял собою жалкое зрелище. Типичный бродяга.

– Помню, Моэм описывал нечто в этом же роде.

– Держу пари, ваш приятель Моэм, кто бы он ни был, не встречал такого жалкого человека, как Сикамор. Он опустился на самое дно, и вопрос был в том, что тут можно сделать. Толстый Фробишер и Субадар, не будучи представлены, конечно, смотрели в сторону и не принимали участия в разговоре, возложив ответственность на меня. Но для таких людей, которые на Востоке морально разложились, и сделать-то ничего нельзя, только разве дать немного денег на выпивку, и я уже полез было в карман за пятеркой или десяткой, как вдруг этот парень Сикамор достает из-под своей драной рубахи вещь, при виде которой у меня перехватило дыхание. Даже Толстый Фробишер и Субадар, хоть и не будучи представлены, перестали притворяться, будто тут с нами никого нет, и поневоле обратили внимание и вытаращили глаза. «Сабайга!» – сказал Фробишер. «Пом баху!» – сказал Субадар. И было чему удивиться. Это была та самая подвеска, которую вы видели сегодня на шее… – капитан Биггар замялся на мгновение, вспоминая, какой была на ощупь эта шея, – …на шее, – заключил он, призвав на подмогу все свое мужество, – у миссис Спотсворт.

– Вот это да! – произнес Билл, и даже Дживс, судя по тому, как дрогнул уголок его рта, по-видимому, нашел, что рассказ джентльмена, начавшийся в тягучем темпе, перешел к увлекательной развязке. Было ясно, что все эти перечисления поглощенных напитков сослужили службу при создании атмосферы и декораций, и теперь пойдет заключительная сцена.

– «Может, купишь у меня вот это, Бимбо, старина?» – спрашивает этот парень Сикамор, поворачивая вещицу так и эдак, чтобы в ней играл свет. Я произнес: «Поджарь меня в оливковом масле, Щеголь! Откуда у тебя это?»

– Я как раз хотел спросить то же самое, – возбужденно подхватил Билл. – Ну, и откуда же?

– Бог его знает. Не надо бы спрашивать. Неприлично. К востоку от Суэца быстро усваиваешь это правило: вопросов не задавать. Была, конечно, у этой вещицы какая-то темная история… грабеж, может быть… а то и убийство. Я уточнять не стал. А только спросил: «Сколько?» Он назвал цену, далеко превосходящую содержимое моего кошелька. Похоже было, что ничего из этого не выйдет, но, по счастью, Толстый Фробишер и Субадар – я их к этому времени представил – вызвались войти в долю, втроем мы собрали нужную сумму, и Сикамор нас оставил, ушел назад во тьму, из которой возник. Грустный случай, очень грустный. Помню, как этот парень Сикамор сделал в крикетном матче на первенство школы сто сорок шесть пробежек, да еще на скользком поле. – Капитан Биггар замолчал, погрузившись мыслями в прошлое. Потом он вернулся в настоящее и сказал, ставя точку: – Так что вот.

– Но как она оказалась вашей?

– Кто оказался?

– Подвеска. Вы сказали, что она ваша, а насколько я понимаю, она перешла в собственность синдиката.

– А, вы вот о чем. Я еще не объяснил вам? Мы бросили кости, и подвеска досталась мне. Толстому Фробишеру в кости никогда не везет. И Субадару тоже.

– А к миссис Спотсворт каким образом она попала?

– Я ей подарил.

– Подарили?

– А что? Мне-то она на что нужна? А миссис Спотсворт и ее муж оказали мне множество любезностей. Беднягу задрал лев, а что осталось от него, отправили в Найроби, и когда миссис Спотсворт на следующий день покидала лагерь, я подумал, что хорошо бы ей подарить что-нибудь – на память и вообще, ну и я вытащил подвеску и спросил, не захочет ли она взять ее себе. Она согласилась, я отдал, и она уехала. Вот что я имел в виду, когда сказал, что в сущности-то эта вещица – моя, – заключил капитан Биггар и снова налил себе виски.

На Билла его рассказ произвел сильное впечатление.

– По-моему, это в корне меняет дело, Дживс.

– Несомненно, милорд.

– Ведь в конце-то концов, как справедливо заметил старец Биггар, подвеска – его, да он и хочет просто на время позаимствовать ее, всего на пару часов.

– Совершенно верно, милорд.

Билл повернулся к капитану. Решение было принято.

– Договорились, – сказал он.

– Вы это сделаете?

– Попробую.

– Браво!

– Будем надеяться, что сойдет.

– Сойдет, сойдет. Соскользнет как по маслу. У нее замочек совсем слабый.