Онлайн книга «На помощь, Дживс! Держим удар, Дживс! (сборник)»
|
– Привет, Берти. – Привет. – Стало быть, это ты. – Стало быть, я. – Я так и рассчитывал тебя здесь встретить. – Твоя мечта сбылась. – Ты сам мне сказал, что едешь сюда. – Сам. – Как жизнь? – Грех жаловаться. – Тетушка здорова? – Вполне. – А ты? – Более или менее. – Замечательно. Давненько я не был в Бринкли. – Давненько. – Здесь мало что изменилось. – Да, не много. – Вот, стало быть, такие дела… Он опять судорожно сглотнул, и я понял, что мы приступаем к разговору по существу, а все, что было до этого, – лишь неофициальный предварительный обмен репликами. Я имею в виду ту чепуху, которой потчуют друг дружку политические деятели на встречах, проходящих в атмосфере дружбы и добросердечности, перед тем как вцепиться друг другу в волосы и перейти к делу. Я оказался прав. Он скорчил такую гримасу, словно за первой несвежей устрицей последовала вторая, уже и вовсе тухлая. – Я прочел объявление в «Таймс», – сказал он. Я продолжал играть свою роль. Гуманнее было бы тотчас вернуть на его лицо румянец счастья, но мне захотелось еще немного помурыжить дуралея, и потому я не спешил снять маску. – А, ну да. В «Таймс». Объявление. Понятно. Так ты его прочел? – В клубе. После обеда. Я глазам своим не поверил. Что ж, и я поначалу не поверил своим глазам, но не стал ему об этом рассказывать. До чего же это похоже на Бобби – придумать хитроумный план и не известить в первую очередь его. Наверное, у нее просто выскочило из головы, а может быть, она нарочно от него скрыла, по каким-то ей одной понятным соображениям. Никогда не знаешь, что от нее ждать. – И я скажу тебе, почему я не мог в это поверить. Как ни дико это звучит, но еще два дня назад она была помолвлена со мной. – Да что ты говоришь? – Можешь мне поверить. – Помолвлена с тобой, говоришь? – Помолвленнее не бывает. И все это время она замышляла гнусное предательство. – Да уж, признаюсь… – Если ты когда-то слышал о предательстве более гнусном, поделись, буду рад. Вот что такое женщины. Это ужасные создания, Берти. Нужно издать закон. Надеюсь дожить до того дня, когда женщин запретят законом. – А как же с продолжением рода человеческого? – А зачем ему продолжаться? – Что ж, понимаю. В чем-то ты прав. Он в сердцах отбросил носком ботинка проползавшего мимо жука и задумчиво нахмурился. – Больше всего меня поразила ее холодная, бесчувственная жестокость, – продолжал он. – Ни единого намека на то, что она собирается дать мне отставку. Не далее как на прошлой неделе, за обедом, она с величайшим увлечением обсуждала, где нам лучше провести медовый месяц. И вот, пожалуйста. Хоть бы предупредила! Естественно ожидать, что девушка, решившая растоптать твою жизнь с безжалостностью парового катка, черкнет на прощание пару строк, хотя бы на почтовой открытке. Видимо, ей такое и в голову не пришло. Предпочла, чтобы я узнал об этом из утренней газеты. Прямо как обухом по голове. – Еще бы! Наверное, в глазах потемнело. – Весь мир померк. До конца дня я обдумывал случившееся, а утром отпросился на работе, сел в машину и приехал, чтобы сказать тебе… Он замолчал, не в силах побороть охватившие его чувства. – Сказать мне – что? – Сказать: что бы ни случилось, это не должно отразиться на нашей дружбе. – Разумеется, нет. Как тебе такое могло прийти в голову! – Такие старые друзья. – Старее не бывает. – Мы подружились еще мальчишками. – В итонской форме и с прыщами на физиономиях. – Точно. Мы были как братья. Я, бывало, отдавал тебе последнюю ириску, а ты по-братски делил со мной заветный пакетик леденцов. Когда ты болел свинкой, я подцеплял ее от тебя, а когда у меня была корь, ты заражался от меня корью. Каждый помогал другому, чем мог. Так что мы должны и дальше дружить, будто ничего не случилось. – Именно. – Иногда обедать вместе, как прежде. – Ну, разумеется. – Играть в гольф по субботам, а иногда в сквош. А когда ты женишься и обзаведешься собственным домом, я стану время от времени заходить к вам выпить пару коктейлей. – Да, пожалуйста. – Непременно. Хотя мне потребуется нечеловеческое самообладание, чтобы сдержаться и не треснуть шейкером по башке эту тупорылую притворщицу миссис Бертрам Вустер, урожденную Уикем. – Неужели обязательно называть ее тупорылой притворщицей? – А ты что, можешь придумать что-нибудь позабористее? – спросил он с видом человека, готового обсудить любые разумные предложения. – Слышал когда-нибудь про Томаса Оттуэя? – Не припоминаю. Это твой приятель? – Драматург семнадцатого века. Он написал «Сироту». Так вот, в этой пьесе есть такие строки: «Какое зло на свете не совершалось женщиной? Кто предал Капитолий? Женщина. Кто погубил Марка Антония? Женщина. Кто стал причиной бесконечных войн, повергших в прах славную Трою? Женщина. Вероломная, коварная, все разрушающая женщина». Оттуэй знал, что говорил. Он взглянул на женщин под верным углом. Можно подумать, что он лично был знаком с Робертой Уикем. На моем лице снова заиграла едва заметная улыбка. Все это меня ужасно забавляло. – Знаешь, Селедка, может быть, я заблуждаюсь, но мне что-то подсказывает, что на данный момент ты не слишком высокого мнения о Бобби. Он пожал плечами: – Нет, отчего же. Не считая того, что мне хочется задушить ее собственными руками, а потом поплясать на останках в подбитых гвоздями сапогах, я к ней вполне равнодушен. Она предпочла тебя мне, и больше здесь разговаривать не о чем. Самое главное, чтобы наша с тобой дружба не пострадала. – И ты проделал столь длинный путь лишь для того, чтобы в этом убедиться? – растроганно спросил я. – Честно говоря, я надеялся, что мне удастся получить приглашение на ужин и отведать кулинарных изысков Анатоля прежде, чем я сниму комнату в «Безрогом быке» в Маркет-Снодсбери. Анатоль готовит все так же восхитительно? – Лучше прежнего. – Могу себе представить – все, наверное, так и тает во рту. Прошло два года с тех пор, как я имел счастье приобщиться к его шедеврам, а я до сих пор не могу забыть их вкус. Великий артист! – Что и говорить! – воскликнул я и с удовольствием обнажил бы в знак уважения голову, не окажись я без шляпы. |