Онлайн книга «Кусатель ворон»
|
– Нет, ничего. Значит, Пятахин и Гаджиев. Я достал телефон, позвонил, велел Пятахину явиться. Через минуту явился, карманы набиты хлебом, в руках резиновый жираф, украл. – Ну, чего надо? – спросил Пятахин грубо, точно не поэт вовсе, даже Лауры Петровны не постеснялся. – Вот он… Я ткнул пальцем в рыхлую грудь Пятахина. – Вот он у вас заявлен как поэт. Как поэт, заметьте, а не как сын главы Департамента культуры. Ты прочитать что-нибудь можешь, Бродский? – Могу, – самонадеянно ответил Пятахин. – Я тут как раз «Апрельский пал»… Я приложил палец к губам, Пятахин послушно замолчал. – Лаура Петровна, вы лучше скажите, что у нас в автобусе ящур, – посоветовал я. – Лучше уж ящур, чем «Апрельский пал», поверьте мне как специалисту… – Виктор! – Я не понял, чего мне делать-то надо? – тупо спросил Пятахин. – Стихи прочитать, – ответил я. – Всего и делов-то. Ты же поэт. – Я? Он восхитителен. – Ну не я же. Ты поэт, а поэты иногда читают стихи. Пятахин покраснел. – Мне никто не сказал, что надо будет стихи… Я думал, что надо не стихи… Пятахин поискал поддержки у Лауры Петровны, но не нашел. – Я думал… – Пятахин, у тебя же мама глава Департамента культуры? – напомнил я. – Ну, да… – У вас книги дома какие-нибудь есть? – Есть. «Природа целительства», «Ванга», «Порфирий Иванов и его учение»… – Ящур, – повторил я. – Или чесотка. Чесотка, кстати, надежнее. – А если… – Лаура Петровна перешла на шепот. – Если Скопин узнает… – Не узнает, – заверил я. Лаура Петровна приободрилась. – Ну, а если, конечно, узнает, то все. Трындец. Вам, администрации вашей, и вообще… Дело на контроле у губернатора. Я произвел рукой круговое движение. – Сейчас не те времена, – сказал я. – Сейчас власть слушает народ. А где тут у вас народ? Я посмотрел на Пятахина. – Вот это – народ?! – я снова в него ткнул, побольнее. – Понабрали блатных… – И что же делать?! – пискнула Лаура Петровна и поднялась на цыпочки даже. Я скромно потупился. – Не знаю, не знаю… – Может, он классику какую почитает? – спросила Лаура Петровна. – Или из современных? Ты же мастак – скачай чего-нибудь из Интернета по-быстрому, а Влас разучит. – Влас разучит? – я поглядел на Пятахина. – Не успею. – А если он с бумажки прочитает? – Приехали спонсоры, – я кивнул на припаркованные внедорожники, недешевые, кстати. – Судя по номерам, московские. Серьезное мероприятие, столичная элита собралась, благотворительствовать изволят. А вы что думаете, Лаура Петровна, что столичная элита – это валенки? Это приличные, интеллигентные люди, они Бродского от уродского уж как-нибудь отличат. С бумажки… Пятахин принялся смотреть в сторону. Лаура Петровна волновалась. – Ну, я не знаю тогда… – она постучала по креслу. – Не знаю… Я их предупреждала! Витя! Ты же должен как-то… В конце концов, ты тоже заинтересован! Уставилась на меня. – Витя, ты должен что-нибудь придумать, – сказала она уверенно и самоуверенно. – Что тут придумать… Катастрофа. На глазах спонсоров, и такой позор. Опять же телевидение пригласили, они все в Сеть выложат. Может, Паша ваш выступит? Он ведь в городской литературной олимпиаде тоже участвовал. И побеждал… Лаура Петровна нахмурилась. – Хорошо, – сказал я. – Можно что-нибудь… Но мне понадобится помощник. Как вы думаете, Паша ваш – расторопный парень? – В каком смысле? – Помощник, в смысле. Вот мне сейчас надо позвать Гаджиева на инструктаж, а телефона его у меня нет. Лаура Петровна стала звонить Лаурычу. – Пашенька, приди, пожалуйста, – сказала она. – Да, к автобусу. – Пусть зайдет в библиотеку и прихватит какой-нибудь журнал. – Забеги в библиотеку и возьми журнал. Какой? – «Здоровье», – зачем-то сказал я. – «Здоровье». – А мне «За рулем», – попросил Пятахин. – Заткнись, поэт, пока я добрый, – посоветовал я. – Замолчи немедленно! – рявкнула Лаура Петровна. Пятахин сдулся. Нет, не зря я все-таки поехал, столько интересного. Океан. – Ты, Пятахин, вслух долго разговаривать умеешь? – поинтересовался я. – Умею. – Это хорошо. Прочитаешь все-таки стихи. – Как… – Не свои! Появился Лаурыч. Шустро, и со «Здоровьем». Небезнадежен. Я отобрал у него журнал и отправил искать Гаджиева, в кухню, мне почему-то представлялось, что он там. «Здоровье» было двадцатилетней давности, я открыл страницу семнадцать, выдрал ее и сунул Пятахину. – И что? – не понял тот. – Перепиши страницу от руки. – Перепишу. – Потом выйдешь на сцену, прочитаешь. – Как? – Вслух, полено! Ты же говорил вроде, что читать умеешь. – Да… – Бегло? – на всякий случай уточнил я. Пятахин кивнул. – Вот и хорошо… Я оглядел Пятахина. Интеллектом, безусловно, не обезображен, могут и не поверить. Впрочем, для поэта интеллект – качество не критичное… Но надо подчеркнуть как-то… Вздохнул. Я, не Пятахин. – Что? – Понимаешь, Пятачок, одних стихов мало, – я скорбно похлопал Пятахина по плечу. – Как это? – Так. Я устроился в кресле, Пятахин остался стоять подле. – Так. Ты немного отстал, дружище, в мире просто так стихи уже давно не читают. Теперь поэт – это перформер. Именно так и никак иначе, просто поэт никому больше не нужен. – Я вроде не перформер, – осторожно сказал Пятахин. – Этот тебе только так кажется. Сейчас я тебе объясню, Пятачок. Перформанс – это, в сущности, та же быдлеска. Но если быдлеска – это широкий формат, то перформанс всегда стихами сопровождается. Пятахин понял и зашептал: – Я тут у них в живом уголке тритона видел, может, это… Проглотить? Только стихи когда читать, до или после? – Во время, – сказал я. – Нет, пожалуй, тритон – это все-таки перебор. Во всяком случае, глотать его не надо. |