Онлайн книга «Кусатель ворон»
|
– Зачем страус здесь? – не поняла Снежана. – А зачем Жохова дьяволов вызывает? – спросил в ответ Капанидзе. – Я не вызываю! – сказала Жохова. – Понятно, – зевнул Капанидзе. – А страус для красоты, – объяснил он. – А потом, он от волков хорошо защищает. – От волков? – нахмурился Жмуркин. – Ага. У страуса очень сильно развито чувство территории – он же птенцов всегда обороняет. А в Африке не волки, в Африке гиены, львы, крокодилы… Капанидзе щелкнул зубами. – Страус – лучше всякой овчарки, – сказал он. – В январе тут у нас стая мимо проходила – так Прошка как их услышал, как выскочил из стойла, как кинулся! Двух волков затоптал, а одному башку клювом проломил. Во! Я представил себе сторожевого страуса Прошку. Наверное, в этом имелся смысл. Сторожевые страусы, боевые удавы, специально обученный вомбат – наверняка вомбат очень смертельное животное. Чем еще тешиться простому русскому человеку Капанидзе в глуши, собственно? Ничего удивительного. – Он у нас на вольном содержании, – продолжал рассказывать про страуса Капанидзе. – То есть он летом сам по себе – ходит туда, ходит сюда, жир нагуливает, а зимой у бабки Сони в сарае сидит. От него вообще одна польза – гуано… – О! – вмешался Пятахин. – У нас многие ценят гуано, правда, Жохова? – Сдохни три раза, – ответила Жохова. – Тут разводят страусов? – спросила Александра. – Видимо, – пожал я плечами. – У нас что только не разводят. Тут уж ничего не поделаешь. – Потом перо, – невозмутимо рассказывал Капанидзе. – У него отличные перья, каждое двадцать долларов стоит… – Может, тебе тоже страуса завести, а, Иустинья? – спросил Пятахин. Жохова высморкалась. – Вообще-то мы ему теперь страусиху хотим купить, – сказал Капанидзе. – Чтобы Прошке не скучно было. А вообще-то здесь хорошо. Баба Валя варит отличный квас, а в реке водятся настоящие лобстеры. – Раки, – уточнил Жмуркин. – Нет, лобстеры. Они размером с кошку! Страус на вольном содержании – это сильно, забил трех волков, в реке лобстеры, а клубника у бабы Сани размером с кулак… – С два кулака размером! – Капанидзе потряс кулаками. – С два! – Кстати, а как тебя зовут? – спросила Снежана. – Давид. Капанидзе. Так мы познакомились с Капанидзе, потомком грузинских князей и одновременно викингов, будущим полярником, ценителем малиновых пенок и черемуховой пастилы. А еще он почти до середины знал наизусть «Евгения Онегина», а над второй половиной как раз сейчас работал. – А я про «Мцыри» в детстве учил, – похвастался Пятахин. – А Жохова… – Вот и пришли уже, – сказал Капанидзе. – Ваш барак. Прозвучало оптимистично. Хотя барак оказался отнюдь не бараком, а вполне себе нормальным большим одноэтажным домом, бревенчатым, старым, но неплохо сохранившимся, со стеклами, с мостками, с веселыми кирпичными трубами, торчащими над крышей. То есть жить решительно можно. Капанидзе достал из-под крыши ключ и впустил нас внутрь. Здесь пахло пылью и недавним жильем, на подоконнике стояли консервные банки с килькой в томатном соусе, к стеклу липли мухоловные ленты. Железные койки были хаотично разбросаны по помещению, с потолка свисала прогоревшая сковородка на веревке, видимо, рында, к стенам зачем-то были прибиты выцветшие черепа, то ли лоси, то ли коровы, весело, одним словом. Кружки. Железные, алюминиевые, целая гирлянда на спинке стула. Стены украшены изречениями, пиктограммами и миниатюрами. Старый и явно нерабочий черно-белый телевизор. Кирзовые сапоги, стопка журналов «Вопросы археологии». – Археологи, – пояснил Капанидзе. – Курган неподалеку раскапывали. Целый месяц тут прожили, во мне что подарили. Капанидзе сунул палец за воротник и вытащил шнурок с несколькими мутными стеклянными бусинами, с виду так полная дрянь. – Какая-то ценная древняя керамика, – сказал Капанидзе. – Каждая стоит как машина. А? – Чушь, – фыркнула Жохова. – Китайская пластмасса. А тут вообще помойка. Жохова брезгливо оглядела помещение. – Устраиваемся! – призвал Жмуркин. – Как? – растерянно спросила Снежана. – Мы будем ночевать здесь? В этом свинарнике? – Тебе должно понравиться, – хмыкнула Жохова. Рокотова и Герасимов сели на койки и стали разглядывать помещение без особого интереса. Остальные тоже. А Лаурыч так даже с удовольствием, сидел, читал что-то, написанное на стене гелевой ручкой. – Девочки идут туда, – указал Жмуркин на вторую комнату. – Мальчики остаются. Возможно, нам придется здесь прожить пару дней… – Что?! – почти взвизгнула Снежана. – Два дня?! – Вряд ли больше… – ответил Жмуркин. – Ну, может, три. – За три дня Жохова нас точно сожрет, – напомнил Пятахин. Возник небольшой скандал. Собственно, не скандал даже, Снежана, Жохова и Листвянко окружили Жмуркина и принялись собачиться, я выбрал койку у окна и стал устраиваться. Дитер с Боленом изучали стены избы, Болен просто знакомился с фольклором, а Дитер, само собой, списывал. И срисовывал. Александра подошла ко мне и спросила: – Это настоящий барак? Как у Солженицына? – Ага, – сказал я. – Точно такой же. Их по всей России одинаково строили. – А это… – Александра указала на койки. – Это… Она принялась вспоминать слово. – Нары, – подсказал подвернувшийся Пятахин. – Шконки. – Да, нары! Это нары? – Конечно, нары. Располагайтесь. Будет потом что вспомнить. – Это да… – Александра направилась в девичью палату. Дитер и Болен стали выбирать койки, с осторожностью, точно мины обезвреживали. А я выбрал ту, что у окна, чтобы лежать и ночью смотреть на звезды. – Матрацев у нас, правда, нет, – сказал Капанидзе. – В спальниках поспим, – ответил Жмуркин. – Всего-то пару дней… – Ну и хорошо. Располагайтесь, отдыхайте, я потом загляну. Капанидзе брякнул кружками и направился к выходу. – Эй… – позвал Жмуркин. – А у тебя… – Велик, что ли? – переспросил Капанидзе. – Есть. Он там, за углом стоит. Если нужно, берите. Капанидзе еще раз брякнул кружками и удалился, зевая и потягиваясь, сутулой спиной показывая, что ему очень хочется спать. – Странный тип, – тоже зевнул Листвянко. – Похож на… – Вот повесит замок на дверь – и подпалит, – потерла глаза Жохова. – Да обычный псих, – Пятахин с размаху ухнул в койку, пружины сжались и невысоко подкинули Пятахина в воздух. |