Онлайн книга «Кусатель ворон»
|
Гарь. Гарь мне больше всего понравилась. У деревьев были дочиста обгрызены ветки, отчего они стали похожи на черные карандаши остриями в небо, земля почему-то порыжела, наверное, из-за глины, и мухоморы, красные и совсем с виду игрушечные, весело прыгали под ноги. А дальше, в глубине темного мертвого леса, между черными сгоревшими стволами, подрагивали огненные капли. Воздух пылал рубинами, они висели перед нами безо всякой поддержки, между небом и землей, и я не мог никак понять – как. Это создавало какой-то невероятный объем, я стоял перед аквариумом, только в нем не было воды и стенок, вместо воды были солнечные лучи, которые отражались под разными углами. – Однако… – сказал Пятахин, который, кажется, тоже проникся. – Роса в паутине застряла… Надо обойти, говорят, в таких местах пауки нехорошие… Я не спорил. Двинулись в обход. Паутина продолжала сиять, внутри нее проживал разноцветный дым, складывающийся в переливчатые образы, или казалось это мне… Гарь закончилась так же неожиданно, как началась, выгорело километра полтора леса. Идя поляной, я еще долго оглядывался на это сиянье и жалел, что нет со мной камеры. – А ты знаешь, что Жохова перед сном чеснок жует? – спросил Пятахин. – Я сам видел, достает из кармана головку – и жует, жует. – Микробов, наверное, опасается, – предположил я. – Да ничего она не опасается, ей просто нравится чеснок. А если по правде… Он стал говорить тише: – Она боится, что ты на нее ночью бросишься. Я запнулся на ровном месте и чуть было не распорол щеку себе о сучок ели. – Она сама призналась, – прошептал Пятахин. – Я слышал – жует чеснок и говорит – вот, боюсь, Витька Бенгарт на меня как-то странно посматривает… – Я на нее не посматриваю! – не выдержал я, поддался. – Да ладно! – махнул рукой Пятахин. – Признайся, были мыслишки – недаром она чесноком обороняется… Видишь дуб? Пятахин указал пальцем. – Вижу. Неожиданный такой дуб, широкий, кора, как волны. – Кто последний, тот баран! – крикнул Пятахин. Я не понял сначала, а Пятахин уже бежал, рюкзак подпрыгивал у него на спине, как большой горб, и еще он гоготал, я не выдержал и рванул следом. До дуба было метров двести. Я очень быстро нагнал Пятахина, а потом и опередил, добежал до дерева, стукнул по коре. Пятак подоспел через секунду, запыхавшийся. – У тебя ноги длиннее, – сказал он. – Это не считается. – Просто ворочать ими надо чаще, – возразил я. – Да я кеды промочил, они тяжелые стали. Давай еще побежим, я тебя только так сделаю! Пятахин поднял желудь, раскусил, пожевал, плюнул. – Говорят, они от поноса помогают, – сказал он. Сел, привалившись спиной к дереву. Я сел рядом. – Ты что-нибудь понимаешь? – спросил Пятахин. – Заблудились, что ли? – В петлю, наверное, попали, – ответил я. – Вместо короткой дороги длинным путем поперлись, такое бывает, если без компаса… – А солнце как же? – Пятахин ткнул пальцем в небо. – Солнце светит. – Солнце светит… – передразнил Пятахин. – Слушай, а если Жохова нам компас заранее намагнитила, а? И мы с самого начала бродили туда-сюда неправильно. – Солнце она тоже намагнитила? – Запросто. – Пятахин почесал о кору затылок. – Она нас загипнотизировала – и мы теперь не видим, где солнце на самом деле находится, а видим морок, который в разные стороны ходит. Жоховы давно душу дьяволу продали, это же все в городе знают. Я не стал спорить, солнце крутит, похоже на то. Или мы крутимся… Чертовщинка, короче, непонятное, но меня это особо не удивило, в лесу все что угодно может стрястись. – А вот прикинь, мы тут бродим-ходим, а Рокотова взяла – и Ефимов Ключ все-таки нашла, а? И уже три литра заветной водички выдула, и успела превратиться. – В кого? – не удержался я, спросил. – В кого в кого, в вальпургию. Она же германистка – наверняка мечтает в вальпургию превратиться, вот ее желание и сбывается – крылья уже есть, когти отрастают. Она уже всех там сточила. – Кого? – Всех, Жохову, Шефа, Листвянко, конечно. Мы приходим, а там она вальпургия, сидит, в зубах ковыряется… Слушай, а у тебя какое бы желание было, а? Ну, если бы ты Ключ нашел? Здоровье само собой, а для себя? Я не задумывался особенно, что мне для себя нужно. Не верю я, если честно. В конце концов, все у меня есть вроде. Книгу, что ли, попросить? Ну, вдохновения то есть, таланту. Журналистом стал, стану писателем. А что? Шаг в жизни, должен же кто-то из нашего городка и писателем стать, не все же только по боксу чемпионы. – Я бы себе пожелал знаешь чего? Чтобы гипнотизером стать. Вот вижу я, допустим, Жохова направилась в молельню… Я постукивал затылком по коре. Дуб оказался теплым и приятным, и даже пах хорошо, сладким чаем. Я смотрел на лес, на редкие деревья, оплетенные высохшим вьюном так, что нельзя было предположить даже их принадлежности. Нравилось вот так сидеть, чувствовать себя потерянным и недосягаемым, забытым, свободным, пусть даже в сопровождении пятахинского бреда. Я совсем не думал о том, что мы заблудились, в конце концов, у нас же есть Капанидзе, он найдет, если что. – Давай опять побежим?! – предложил Пятахин. – Опять наперегонки? – Не, просто так, бессмысленно. Побежим, пока не устанем. Ты когда-нибудь через лес бегал? – Нет, – сказал я. – Тебе надо попробовать. Это могуче. Попробуем? – По лесу бегать глупо, шею можно свернуть. – Ерунда… Слушай, а если это не землетрясение было? Если это метеорит упал, а? И все они уже превратились в зомби. Вот мы придем, а они на нас кинутся. Вот ты сможешь свою Александру вилами проткнуть? – Не знаю… – А я свою Снежанку точно не смогу. Вот Жохову сколько угодно, хоть пять раз, только она не заразится ведь. Ты заметил – в фильмах зомби только на красивых нападают. А знаешь, почему мы заблудились? Потому что метеорит исказил пространство. Возможно, у нас тут лента Мебиуса – замкнутый круг, а в нем одни зомби… Слушай, а Жохова ведь предчувствовала – недаром чеснок ела… А ракетница-то настоящая хоть? – Настоящая. – Давай проверим, а? – Не будем мы ничего проверять. – Тогда давай шишками покидаемся? – Признайся, Пятахин, твои родители тебя не хотели убить? – Дай подумаю… Пятахин размышлял минуту, затем сказал: – Ну, разве что пару раз. Знаешь, они все время посылали меня в аптеку за железную дорогу, а там на переходе все время кого-то сбивало. Может, они так и хотели меня убить… Точно ведь – хотели. |