Книга Три королевских слова, страница 45 – Агата Бариста

Я лениво размышляла, что к зиме борода у Чудовища отрастет еще больше, и станет он похож на классического дворника. На Герасима из «Муму». Будет брать деревянную лопату… интересно, где здесь хранится деревянная лопата — не сомневаюсь, что она есть… будет сгребать снег, прокладывая дорожку вокруг флигеля… потому что больше некуда… и будем мы ходить по кругу, заложив руки за спину. То есть закладывать руки за спину будет Чудовище, а я буду так… под ногами путаться.

Не успела я загрустить от таких перспектив, как у меня в голове раздался голос:

— Кто такой Герасим Измуму?

Чудовище прекратил мести и ожидающе поглядывал издалека.

— Ты опять подслушивал! — возмутилась я. — Ты же знаешь, что это нехорошо!

— Я нечаянно. И я только про Герасима… а кто это?

Чудовище приблизился, его глаза горели любопытством.

Если раньше я переживала, что Чудовище не может меня услышать, то теперь он то и дело перехватывал обрывки мыслей, которые я по привычке проговаривала на анималингве. Он закидывал меня вопросами, я же развлекалась сочинением нелепых, но выразительных историй, в которые неизменно вкладывала какую-нибудь мораль. Так, в частности, Чудовище был приучен к чистке зубов по утрам и вечерам (историю про бобра, оставшегося без зубов по причине лени и беспечности, мне и самой было страшно вспоминать).

Я зевнула и сказала:

— Это знаменитая история о великой любви. Посильнее, чем «Ромео и Джульетта». Неужели ты никогда не слышал о Герасиме и его кошке Мяу-Мяу?

— Я не помню, слышал или нет. Ты же знаешь, я болею…

(Мысль о болезни внушила Чудовищу я. У меня возникало много фантастических версий относительно его состояния, но эта была самой простой. Я рассказала, что нашла его здесь совершенно больным, в беспамятстве, а теперь он постепенно выздоравливает. Пока хватало и такого примитивного объяснения.)

— Тогда садись и слушай. Жил-был один Герасим…

— Измуму? — уточнил Чудовище, присаживаясь рядом.

— Да, Герасим Измуму. Фамилия такая. Однажды в студеную зимнюю пору…

— Студеную зимнюю пору… — зачарованно проговорил вслед за мной Чудовище.

— Да, это когда холодно и с неба падают белые пушинки, тоже холодные…

— Холодные белые пушинки… не помню… не помню…

— Еще вспомнишь, — утешила я его, — какие твои годы. Так вот. Однажды пошел этот Герасим в магазин… за пирожками…

— В магазин?

— В такой дом, где стоит много холодильников — для тех, у кого в собственном дому нет этой полезной вещи. Не всем так повезло, как тебе. И работают эти холодильники не на силе мысли, а на силе денег — это такие волшебные штуки, которые…

— Я знаю, — перебил Чудовище и небрежно взмахнул рукой, — деньги — это неинтересно.

Да? Ну-ну.

— …И пошел Герасим в магазин. А дорога его лежала через лес… Лес помнишь?

Чудовище задумался.

— П-помню… — с запинкой сказал он и округлил глаза: — Он что, пошел через лес один? Без охраны? Без… свиты?

Интересные леса ты помнишь, подумала я.

— Конечно, один. Откуда у Герасима свита?

— А Герасим… он кто был?

— Он был дворник. Это тот, кто двор убирает, примерно как ты сейчас. Только за деньги. В отличие от некоторых, Герасим считал, что деньги — это интересно.

— Он что, был… — Чудовище долго морщил лоб, я ждала. Нужное слово ускользало от Чудовища, в раздражении он начал дергать себя за оставшийся рог (рог шатался, как молочный зуб у ребенка) и наконец произнес: — Простолюдин?

О как. Становится все любопытнее. Какие мы слова знаем. Это тебе не «пыш-пыш», это социология.

— В общем, да. Можно сказать и так. Простолюдин. Он же двор подметал.

Чудовище долгим взглядом посмотрел на метлу в своей руке, размахнулся вдруг и отбросил ее далеко в сторону.

Я поморгала.

— Дальше рассказывай, — как ни в чем ни бывало сказал Чудовище.

Я снова поморгала.

— А-а-а… Ну да. Пошел Герасим через лес. Шапку надел… теплую, красную… корзину взял, да и пошел себе. Пирожков очень захотел. И маслица.

— Странный этот Герасим. Ради пирожков и маслица отправиться на верную смерть?

— Лес был не такой опасный, а Герасим… Герасим к тому же был могучим колдуном. Вот такой непростой парень — дворник, простолюдин и колдун всея деревни.

— Так не бывает. Или колдун, или простолюдин.

Я слегка разозлилась. Раньше лапша, которую я наловчилась вешать на уши Чудовищу, не подвергалась критическому разбору. Вспомнить хотя бы кошмарную ахинею про лосей, любителей носить обувь и мыть копыта по вечерам. И ничего, повторила на бис раз десять. По заявкам радиослушателей.

Мой хвост начал подергиваться из стороны в сторону.

— А вот и бывает.

— А вот и нет.

— А вот и да.

— А вот и нет.

Я покосилась на Чудовище.

Он откинулся назад, опершись на руки, и смотрел, как с севера на юг движутся распластанные по небу тучи.

На тонких губах — уже почти человеческих — змеилась ухмылка, горбоносый пятнистый профиль принадлежал кому-то другому, незнакомому и недоброму.

Похоже, впереди меня ожидают нелегкие времена.

— Мне дальше рассказывать, или как? — спросила я.

Чудовище живо повернулся, и неприятное выражение стерлось с его лица. Я снова увидела знакомые круглые глаза.

— Ты сердишься? Но мне так кажется, я не знаю откуда. Прости меня!

Я смягчилась.

— Ладно, проехали. И вот идет себе Герасим, идет, корзиной помахивает и вдруг слышит крики о помощи. Герасим, конечно же, поспешил в ту сторону…

— Зачем?

— Как это зачем?! Он поступил, как на его месте поступил бы любой нормальный человек.

— Но это же была ловушка?

— Нет, не ловушка! Так что Герасим — молодец.

— А вдруг это была бы ловушка? — не унимался Чудовище. — Тогда он не был бы молодец.

Ладно, подумала я, сейчас я покажу тебе, кто здесь молодец и вообще царь природы.

— Значит, так. У этой истории есть два конца. В одном Герасим был мудр и осмотрителен. Он услышал крики, но подумал, что это ловушка, и поступил правильно — пошел спокойненько дальше.

Чудовище довольно ухмыльнулся, я продолжила:

— Во втором варианте Герасим пошел на крики, оказался на берегу реки и увидел, что пятеро магов — злой колдун и четыре ведьмы — нападают на одну кошку. Они хотели ее утопить… в проруби. Кошка отбивалась, но силы ее были уже на исходе. Тебе какой конец рассказывать?