Онлайн книга «Этот лучший из миров»
|
Рита проследила в воображении эти далеко идущие последствия и слезла с камня и в этот момент увидела «Волгу», которая разворачивалась от бетонки к пруду. В ее правом верхнем углу горел зеленый огонек. Рита вдруг сильно обрадовалась и бросилась почти под колеса машины, которая шла на нее, важно покачиваясь на ухабах. Машина остановилась. Отворилась дверца, и оттуда восстал Ромео в белой рубашке и с длинными волосами. – Обрадовалась? – снисходительно спросил он. – Я? – с пренебрежением уточнила Рита. – Обрадовалась, обрадовалась… – уличил Ромео. Спорить было бессмысленно. Наверное, все ему в этой жизни очень радовались, и он привык. – Подумаешь, сокровище… – сказала Рита. – А чего же ты меня звала? – не поверил Ромео. – Просто свободный вечер… Помолчали. Появились мальчишки в длинных пальто. Их головы плыли над туманом. Было впечатление, что они пришли в ночное. Где-то близко пасутся их кони. Мальчишки хотели выкупаться, но, оглянувшись на машину, ушли, и их головы снова поплыли над туманом. – Выкупаемся? – предложила Рита. – Да что ты, – удивился Ромео, – в такую холодину… – Как хочешь… Рита ушла в туман. Она разделась и, довольно легко для здешних условий, спустилась в воду. Вода была теплее, чем воздух. Рита села на дно, погрузившись по горло, бросила руки перед собой. На них действовала сила, равная весу вытесненной воды, руки были легкие, и все тело тоже ощущалось легким. Над ней низко млели звезды, вокруг дымился туман, и Рите казалось, что она плывет во Вселенной Млечным Путем. А в конце пути стоит Ромео. Хорошо было бы выйти к нему, а он положил бы ей на плечи махровое полотенце и сказал: – Милая ты моя, бедная. Обидели тебя, а я пожалею… Он положил бы руку ей на затылок, как брат, а она бы прислонилась лбом к его плечу. Спросила бы: – А что ты во мне нашел? – Тебя. – А что во мне хорошего? – Человек очень хороший. Добрый и благородный. И в Венгрию тебя посылают, а глаза у тебя, как листочки на березе. Рита выбралась на берег. Ромео стоял над раскрытой машиной, уйдя с головой в ее разинутую пасть. Рита сама достала из пляжной сумки махровое полотенце, сама положила его себе на плечи. Ромео захлопнул капот, вытер руки о какую-то пыльную ветошку и сел в машину. Рите стало холодно, она тоже села в машину рядом с Ромео. Помолчали. – У тебя кто-нибудь есть? – спросил он. – Мама. – И все? – И все. Говорить было как-то совершенно не о чем. Вчера в дороге им было не в пример интереснее. Мимо пруда простучала электричка. Ее светящиеся квадратики окон разворачивались, как кадры кинопленки. * * * …Володя не успел поставить рюмку на стол и танцевал с поднятой рюмкой, а ее рука лежала ниже его ладони. В общежитии инженерно-технического училища праздновали Новый год. На Ритином безымянном пальце было кольцо – нарядное, как бывают нарядными ненастоящие драгоценности. И рука тоже была нарядная, праздничная. Какая у нее была нарядная, нежная, умная рука и как преданно она припала к Володиной, накрыв его пульс. Так графически выглядит счастье: рука и рука, их венчает поднятая рюмка с растопленным солнцем, а в рюмке – радости да ошибки. Незатейливое счастье. А настоящее счастье всегда незатейливо… Эх, Володя… Кто тебя, сироту, теперь любить-то будет? Ромео соскучился и для начала положил на Ритино плечо свою ладонь, которую он накануне тщательно вытирал пыльной ветошкой. Рита повернулась, внимательно посмотрела в его лицо. Это было чужое ненужное лицо, красивое ненужной красотой. И Рите вдруг стало ясно, как Божий день: так же глубоко, как обида, въелась в нее любовь, и ни заменить, ни подменить, ни даже притвориться она не в состоянии. И получалось, что жизнь бежит не по спирали, как положено, а по замкнутому кругу. Рита поняла это и пала духом. Она сняла со своего плеча руку Ромео и вернула ее ему на колено. – Ты чего? – удивился Ромео. – Ничего. – А чего же ты меня звала? – Просто так… Ромео обиделся. – А зачем я приехал? – Можешь ехать обратно. Рита открыла дверцу и вышла из машины. Ромео опустил боковое стекло и высунул голову. Она блеснула взором. Не посмотрела глазами, а именно блеснула взором. – Чего же ты стоишь? Ромео обиделся еще больше, спрятал голову, включил зажигание, и машина пошла, переваливаясь на ухабах. День у Гошки выдался явно неудачный – весь, от начала до конца. Это всегда так: если с утра не повезет – то уже на целый день. Но сегодняшний день подходил к концу, его надо было просто выключить из жизни, повернуть, как ручку счетчика. А завтра начнут тикать новые минуты-копеечки. Гошка был человек деловой и понимал, что все в жизни имеет свое конкретное применение, и даже солнце каждое утро выходит на работу. Отработает двойную смену – и за горизонт. Машина выбралась на бетонку и побежала, шибко перебирая колесами. Руль крупно вздрагивал под рукой. Посреди неба повисла луна. «А зачем луна? – подумал Гошка. – Бесполезная вещь. Люди летали, все выяснили: атмосферы там нет, жить на ней нельзя. Горы да пыль. А попробуй убери ее с неба, что же это получится за ночь без луны… Значит, луна все-таки нужна. А зачем? Ни за чем. Просто так. А сегодняшний вечер зачем? Он приехал, она выкупалась, он уехал. Как будто не могла выкупаться одна, без него…» Гошка увидел памятью, как она ушла в туман и вышла из тумана – странная, гордая. Никого у нее нет, и никого ей не надо. Гошка вдруг расстроился ни с того ни с сего, и ему, вместо того чтобы ехать в парк, сдать машину сменщику, захотелось вернуться обратно к пруду. Может, она еще сидит там одна на замшелом камне величиной с избу. Гошка было притормозил, но в этот момент прямо перед ним возник «додик» с простертой рукой. – Куда тебе? – высунулся Гошка. – В город. Гошка задумался, как витязь на распутье, потом махнул рукой: – Садись… Рита сидела на камне, позабыв про радикулит, жалела, что отпустила такси. Ей хотелось догнать машину, схватить ее за колеса и уговорить Ромео отвезти ее в город, в Козицкий переулок. Она взбежит по лестнице и много раз, как на пожаре, нажмет Володин звонок. |