Книга Коломбина для Рыжего, страница 110 – Янина Логвин

Вокруг нас собралась любопытная толпа, музыканты одобрительно хлопают Рыжего по плечу, обнимают и пожимают руку… Кто-то из благодарных зевак бросает в протянутые шляпы ковбоев доллары…

– Молодец, парень, не подкачал! Хитрец! Да ты мелькал в шоу на ТВ в какой-то группе! Точно говорю! Больно голос знаком… Ладно, дружище, держи заработанное, это твое! Купишь своей девчонке цветы! Надеюсь, она оценит твой жест. Правда, беби?..

Оценю! Еще как оценю! Нас с Рыжим разделяют три шага, но это сущая ерунда, и я не знаю, кто из нас делает их первым. Я только понимаю, что обнимаю его за шею и говорю со всей искренностью, на которую способна:

– Я всегда буду любить тебя. И всегда буду с тобой.

– Знаю, моя девчонка из метро.

– Твоя.

– Я обещал тебе полные карманы сникерсов и цветы. Кажется, пора выполнять обещание.

Мы выскакиваем из подземки, довольные неожиданным приключением и счастливые. Впереди весь вечер, и после прогулки на пароме, купив шоколад и букетик белых примул, идем пешком от набережной к Уолл-стрит посмотреть на статую атакующего бронзового быка, символ необузданного капитализма, биржи и финансовых сделок.

Я видела фотографию статуи прежде, знаю, как любят это место туристы, но все равно бык впечатляет размерами, а улица – многочисленной толпой. Считается настоящей удачей, сулящей финансовое благополучие и деньги, потереть рукой выдающиеся части тела быка – рога или натертые до блеска гениталии, и семья итальянцев старается вовсю пощупать достопримечательность, со смехом позируя перед фотоаппаратом, как все туристы, отдавая явное предпочтение последним.

– Тань, только не вздумай гладить его яйца так же долго и нежно, как те итальяшки! – Предупреждает меня Рыжий, когда мы протискиваемся сквозь толпу и подходим к быку. – Клянусь, у меня не хуже! Конечно, не медные и не так чтобы очень блестят, но на ощупь куда приятнее!

– Господи, Витька, – я хохочу, оглядываясь на мужа, – ты невозможен! Только в твою голову могли прийти подобные мысли!

– А чего? Нормальные мысли, – щерится Рыжий. – Здоровые, между прочим! Еще скажи, что я не прав? Я, может быть, тоже приношу удачу, ты же мне веришь? – и такое сосредоточенно-хитрое выраженное ожидания на лице, что я стараюсь ответить как можно серьезнее.

– Конечно, на все сто! Думаешь, тебе стоит снять штаны и предложить итальяшкам проверить, насколько удачно это работает с тобой?..

А поздним вечером, когда закат, наконец, опускается на город, мы заканчиваем нашу долгую прогулку по Нью-Йорку, забравшись на крышу высоченного небоскреба – знаменитой, расцвеченной огнями башни Эмпайр стейт билдинг. Самой высокой смотровой площадки огромного мегаполиса.

– Знаешь, я мог бы показать тебе Нью-Йорк с крыши Рокфеллер-центра, но тогда ты не увидишь город с высоты птичьего полета, а это стоит того, репейничек, чтобы подняться выше еще на двадцать этажей.

– Сто второй этаж, молодые люди! – важно уточняет приблизившийся к нам гид. – Это значительно выше Рокфеллер-центра. Башня Эмпайр Стейт – символ надежды и силы! Гордость нации! Весь Нью-Йорк виден как на ладони! Прошу соблюдать осторожность и держаться ограждений, – вежливо просит, и уходит к другим туристам, чтобы продолжить рассказ об истории строительства всемирно известного небоскреба, оставив нас с Рыжим вдвоем.

Здесь, на крыше, прохладно и немного ветрено, но в этот зимний вечер очень-очень красиво от света множества огней, опоясывающих город. От раскинувшейся внизу сети ярко освещенных улиц и взмывших к небу бетонным лесом стройных рядов небоскребов. Со всех сторон слышится восхищенный смех туристов и просто любопытного люда, решившего полюбоваться закатом, удивленные голоса, и неожиданно звучит мягкая музыка – где-то тихо играет невидимый саксофонист. Мы приникаем с Рыжим к ограждению и смотрим на распростершуюся под нами красоту в изумленном молчании, пока Виктор вдруг не притягивает меня к смотровому биноклю и просит посмотреть на город через окуляры.

– Танька, смотри, вон там, видишь! Тот самый угловой дом на пересечении Бродвея и Медиссон авеню, где мы были! А вон там, – рука Рыжего уходит в сторону, и я старательно слежу за ней взглядом, – в свете ночных прожекторов можно разглядеть Статую Свободы. А сейчас поверни правее, видишь? Перед тобой лежит весь южный Манхеттен и Бруклинский мост. Правда впечатляет? Это тебе не наш город и не «Орлиное гнездо», здесь все гораздо больших масштабов.