Онлайн книга «Отель "У погибшего альпиниста". Стажеры. Улитка на склоне»
|
Феликс засмеялся. – Вы мне льстите, – сказал он. – Вам, конечно, кажется странным, что я всегда прихожу к вам на обсерваторию поздним вечером только для того, чтобы выпить кофе. Но я не могу приходить днем. Днем я занят. Да и вечером я почти всегда занят. А когда у меня бывает свободное время, я прихожу к вам. Наташа почувствовала, что начинает краснеть. Но краулер был уже у подножия плоского холма, того самого, который изображался на ареографических картах искривленным овалом с отметкой 211. На вершине холма среди неровных серых глыб уже копошились люди. Наташа поставила краулер подальше от песчаных танков и выключила двигатель. Феликс стоял внизу, серьезно глядя на нее и протянув руку. – Не надо, спасибо, – пробормотала Наташа, но на руку все-таки оперлась. Они пошли среди развалин Старой Базы. Странные это были развалины: по ним никак нельзя было понять, каков первоначальный вид или хотя бы план сооружения. Проломленные купола на шестигранных основаниях, обвалившиеся галереи, штабеля растрескавшихся цементных блоков. Все это густо поросло марсианской колючкой и потонуло в пыли и песке. Кое-где под серыми сводами зияли темные провалы. Некоторые из них вели куда-то в глубокий, непроглядный мрак. Над развалинами стоял гомон голосов. – Еще одна каверна! Тут никакого цемента не хватит! – Что за идиотская планировка! – А что вы хотите от Старой Базы? – Колючек-то, колючек! Как на солончаке… – Вилли, не лезьте туда! – Там пусто, никого нет… – Товарищи, начинайте же съемку в конце концов. – Доброе утро, Володя! Давно уже начали… – Смотрите, а здесь следы ботинок! – Да, кто-то здесь бывает… Вон еще… – Следопыты, наверное… Наташа посмотрела на Феликса. Феликс кивнул. – Это я, – сказал он. Он вдруг остановился, присел на корточки и стал что-то разглядывать. – Вот, – сказал он. – Посмотрите, Наташа. Наташа наклонилась. Из трещины в цементе свисал толстый стебель колючки с крошечным цветком на конце. – Какая прелесть! – сказала она. – А я и не знала, что колючка цветет. Красиво как – красное с синим… – Колючка дает цветок очень редко, – медленно сказал Феликс. – Известно, что она цветет раз в пять марсианских лет. – Нам повезло, – сказала Наташа. – Каждый раз, когда цветок осыпается, на его месте выступает новый побег, а там, где был цветок, остается блестящее колечко. Такое вот, видите? – Интересно, – сказала Наташа. – Значит, можно подсчитать, сколько колючке лет… Раз… Два… Три… Четыре… Она остановилась и посмотрела на Феликса. – Тут восемь ободков, – сказала она неуверенно. – Да, – сказал Феликс. – Восемь. Цветок – девятый. Этой трещине в цементе восемьдесят земных лет. – Не понимаю, – сказала Наташа и вдруг поняла. – Значит, это не наша база? – сказала она шепотом. – Не наша, – сказал Феликс и выпрямился. – Вы об этом знали! – сказала Наташа. – Да, мы об этом знаем, – сказал Феликс. – Это здание строили не люди. Это не цемент. Это не просто холм. И пиявки не зря нападают на двуногих прямостоящих. Наташа несколько секунд глядела на него, а затем повернулась и закричала во весь голос: – Товарищи! Сюда! Скорее! Все сюда! Смотрите! Смотрите, что здесь есть! Сюда! Кабинет директора системы Теплый Сырт был набит до отказа. Директор вытирал лысину платком и ошалело мотал головой. Ареолог Ливанов, утратив сдержанность и корректность, орал, надсаживаясь, стараясь перекрыть шум: – Это просто уму непостижимо! Теплый Сырт существует шесть лет. За шесть лет не разобрались, что здесь наше и что не наше. Никому и в голову не пришло поинтересоваться Старой Базой!.. – А что там интересоваться! – кричал Азизбеков. – Я двадцать раз проезжал мимо. Развалины как развалины. Разве мало развалин оставили после себя первопоселенцы? – А я там был года два назад! Смотрю, валяется ржавая гусеница от краулера. Посмотрел и поехал дальше. – А сейчас она там валяется? – Да что там говорить? Посередине Базы стоит с незапамятных времен тригонометрический знак. Тоже, может быть, марсиане ставили? – Следопыты просто опозорились, срам на них смотреть! – Ну почему? Это же они и открыли! Начальник группы Следопытов Опанасенко, прибывший всего несколько минут назад, огромный, широкий, ухмыляющийся, обмахивался сложенной картой и что-то говорил директору. Директор мотал головой. К столу пробирался, наступая всем на ноги, Пучко. Борода у него была взъерошенная, очки он держал высоко над головой. – Потому что в системе творится тихий бедлам! – фальцетом закричал он. – Скоро ко мне будут приходить марсиане и просить, чтобы я им починил танк или там краулер, и я им буду чинить! У меня уже были случаи, когда приходят незнакомые люди и просят починить! Потому что я вижу – по городу ходят какие-то неизвестные люди! Я не знаю, откуда они приходят, и я не знаю, куда они уходят! А может быть, они приходят со Старой Базы и уходят на Старую Базу! Шум в кабинете внезапно затих. – Может быть, вы хотите пример? Пожалуйста! Один такой гражданин сидит здесь с нами с утра! Я о вас говорю, товарищ! Пучко ткнул очками в сторону Феликса Рыбкина. Кабинет взорвался хохотом. Опанасенко сказал гулким басом: – Ну-ну, Захар, это же мой Рыбкин. Феликс покачал головой, почесал в затылке и искоса поглядел на Наташу. – Ну и что же, что Рыбкин? – закричал Пучко. – А я откуда знаю, что он Рыбкин? Вот я и говорю, нужно, чтобы всех знали… – Он махнул рукой и полез на свое место. Директор встал и громко постучал карандашом по столу. – Хватит, хватит, товарищи, – строго сказал он. – Повеселились, и хватит. Открытие, которое сделали Следопыты, представляет огромный интерес, но мы собрались не для этого. Схема Старой Базы у нас теперь есть. Облаву начнем через три дня. Приказ на облаву будет отдан сегодня вечером. Предварительно сообщаю, что начальником группы облавы назначается Опанасенко, его заместителем – Ливанов. А теперь прошу всех, кроме моих заместителей, покинуть кабинет и разойтись по рабочим местам. В кабинете была только одна дверь в коридор, и кабинет пустел медленно. В дверях вдруг образовалась пробка. – Радиограмма директору! – закричал кто-то. – Передайте по рукам! Сложенный листок бумаги поплыл над головами. Директор, споривший о чем-то с Опанасенко, взял и развернул его. Наташа увидела, как он побледнел, а потом покраснел. |