Онлайн книга «Яйца, бобы и лепешки»
|
– Я спрошу? – Все учтено. Для прокорма кошек открываешь рядом крысиное ранчо. Крысы размножаются с быстротой кошек, и если ты начнешь с миллиона крыс, это даст тебе четыре крысы в день на кошку, а это больше чем требуется. Крыс ты кормишь тем, что остается от кошек после снятия шкурок, из расчета четверти кошки на крысу, и таким образом предприятие автоматически переходит на самоокупаемость. Кошки будут есть крыс, крысы будут есть кошек… В дверь постучали. – Войдите, – раздраженно рявкнул Укридж. Капитаны промышленности не терпят, когда их отвлекают во время совещаний. Его статистические выкладки прервал дворецкий. – Джентльмен к вам, сэр, – доложил он. – Кто такой? – Он не назвался, сэр. Он священнослужитель, сэр. – Но не здешний приходской священник? – с тревогой осведомился Укридж. – Нет, сэр. Он младший священник. Джентльмен спросил мисс Укридж. Я поставил его в известность, что мисс Укридж в отъезде, но что вы здесь, и тогда он выразил желание увидеть вас. – Ну ладно, – сказал Укридж со вздохом покорности судьбе. – Пригласите его войти. Хотя мы подвергаемся серьезному риску, Корки, – добавил он, когда дверь закрылась за дворецким. – У этих священников без прихода в рукаве частенько припрятаны подписные листы, и они большие умельцы, если не проявить гранитной твердости, выцарапывать пожертвования в Фонд Церковного Органа или еще чего-то. Все же будем надеяться… Дверь отворилась, и вошел наш гость. Довольно щуплый для младшего священника, но с обаятельным наивным лицом, украшенным пенсне. Его сюртук щеголял лютиком, а едва он открыл рот, как выяснилось, что он заика, и очень оригинальный. – Щен-щен-щен… – сказал он. – А? – сказал Укридж. – Мистер щен-щен-щен Укридж? – Да. А это мой друг мистер Коркоран. Я поклонился, младший священник поклонился. – Садитесь-садитесь, – гостеприимно предложил Укридж. – Выпьете? Гость поднял ладонь. – Нет, благодарю вас, – ответил он. – Я убедился, что полное воздержание от всяких алкогольных напитков весьма благотворно для моего здоровья. В университете я пил, хотя умеренно, но с тех пор как окончил его, убедился, что лучше щен-щен-щен полностью. Но прошу вас не отказывать себе из-за меня. Ханжество мне чуждо. Он посиял секунду-другую дружеской улыбкой, затем его лицо приняло глубоко серьезное выражение. Сразу стало понятно, что этого человека что-то гнетет. – Я пришел сюда, мистер Укридж, – сказал он, – по щен-щен-щен-щен-щен… – В поисках помощи для прихода? – попытался выручить я его. Он покачал головой: – Нет, щен-щен-щен… – Прогуливаясь по роще? – подсказал Укридж. – Нет, по щен-щен-щен весьма неприятной причине. Насколько я понял, мисс Укридж в отъезде, а поэтому вы, как ее племянник, являетесь верховным гением этих мест, если мне будет дозволено употребить это выражение, и, следовательно, этих щен-щен-щен празднеств. – А? – сказал Укридж в некотором обалдении. – Я хочу сказать, что с жалобами следует обращаться к вам. – Жалобами? – На то, что происходит в саду мисс Укридж, в пределах ее, можно выразиться, юрисдикции. Классическое образование Укриджа оборвалось безвременно, потому что в юном возрасте его, к несчастью, изгнали из школы, в которой мы оба коротали наши мальчишеские дни, и непринужденная болтовня на латыни не входила в число его светских талантов. Он похлопал глазами, жалобно посмотрел на меня, и я перевел: – Он имеет в виду, – сказал я, – что твоя тетя предоставила свой сад под этот базарчик, а потому ей принадлежит право прежде всех получать информацию о любых штучках-дрючках и заварушках, имеющих там место. – Вот именно, – сказал младший священник. – Но, черт дери, малышок, – запротестовал Укридж, осмысливший ситуацию, – на благотворительных базарах заварушки законны. Ты не хуже меня знаешь, что, когда члены любой Лиги Трезвости собираются вместе и начинают продавать что-то с прилавков, разрешается все, кроме выцарапывания глаз и кусания. Единственный выход – быть начеку и держаться подальше. Наш гость скорбно покачал головой: – Касательно того, как ведется торговля за прилавками, у меня жалоб нет, мистер щен-щен-щен. Вполне естественно, что на базаре в помощь достойному делу цены на различные продающиеся предметы выше тех, которые за них запрашивают в обычных торговых заведениях. Но злонамеренное и обдуманное вымогательство – другое дело. – Вымогательство? – В саду некая молодая особа вымогает деньги у посетителей под предлогом, что сегодня День Лютика. Вот в чем соль, мистер Укридж. День Лютика – это день благотворительной продажи флажков Национального ортопедического института и наступит только через несколько недель. Эта молодая особа сознательно обманывает посетителей базара. Укридж затравленно облизнул губы. – Вероятно, местное учреждение с таким же названием, – предположил я. – Вот-вот, – благодарно сказал Укридж. – Я как раз собирался сказать именно это. Вероятно, местное учреждение. Фонд свежего воздуха для бедняков здешних мест, если не ошибаюсь. По-моему, я слышал, как они обсуждали это. Только сейчас вспомнил. Но младший священник отказался взвесить эту теорию. – Нет, – сказал он. – Будь так, молодая особа осведомила бы меня об этом. На мои вопросы она отвечала уклончиво, и ничего убедительного я не услышал. Она только улыбалась и повторяла слова «День Лютика». Мне кажется, необходимо пригласить полицию. – Полицию! – пробулькал Укридж, зеленея. – Это наш щен-щен-щен долг, – сказал наш гость с видом человека, который пишет письма в газеты, подписываясь «Pro Bono Publico» [2]. Укридж взвился из своего кресла, судорожно схватил меня за локоть и потащил к двери. – Извините! – сказал он и зашептал, утаскивая меня в коридор: – Беги, скажи ей, чтобы она смывалась – и быстро! – Ладно, – сказал я. – Без сомнения, ты найдешь полицейского дальше по улице, – загремел Укридж. – Будь уверен, – ответил я звонким, далеко разносящимся голосом. – Мы не можем допустить тут ничего подобного, – взревел Укридж. – Само собой, – с энтузиазмом проорал я. Он вернулся в кабинет, а я отправился выполнять мою миссию милосердия. Я как раз достиг парадной двери и хотел было открыть ее, как вдруг она распахнулась сама, и в следующий миг я уже смотрел в ясные голубые глаза укриджевской тети Джулии. |