Книга Охота за слоновой костью, страница 103 – Уилбур Смит

Дэниэл покачал головой.

— Завтра мы отправляемся на озеро, чтобы начать съемки. Таффари предоставил в наше распоряжение весь свой флот — заплатанный военный катер времен Второй мировой войны. Но завтра вечером я смогу зайти в посольство.

Когда настало время уходить, Дэниэл осмотрелся в поисках Бонни Мейхон, но не нашел ее. Он увидел за стойкой бара капитана Каджо с другими офицерами и подошел.

— Я ухожу, капитан Каджо.

— Все в порядке, доктор. Президент Таффари уже ушел. Вы свободны.

Понять, что капитан Каджо пьян, можно было только по глазам. Их белки заволокло дымкой кофейного цвета. У белого глаза налились бы кровью.

— Завтра утром встречаемся, капитан? В котором часу?

— В шесть утра у гостевого дома, доктор. Я вас подвезу. Опаздывать нельзя. Флот будет ждать.

— Не видели мисс Мейхон? — спросил Дэниэл.

Один из офицеров пьяно заржал, а Каджо улыбнулся.

— Нет, доктор. Она была здесь. Но последний час я ее не видел. Должно быть, ушла раньше.

Он отвернулся. Дэниэл старался не хмуриться и не выглядеть брошенным, когда шел на стоянку к «лендроверу».

Когда он подъехал и припарковался под верандой, в правительственном гостевом доме свет не горел. Должно быть, она уже в постели.

Несмотря на изменившееся мнение о Бонни, он почувствовал острое разочарование, когда, включив в спальне свет, увидел, что слуга расстелил постель и спустил противомоскитную сетку. Она дает ему предлог развязаться с ней, почему же он не радуется тому, что все кончено?

Он выпил достаточно местного джина, чтобы заболела голова.

Дэниэл поднял с пола у кровати сумку Бонни и отнес во вторую спальню. Потом собрал в ванной все ее туалетные принадлежности и отнес во вторую ванную дальше по коридору. Потом сунул голову под кран, под струю холодной воды, и принял три таблетки анодина. Бросив одежду на пол, забрался под москитную сетку.

Проснулся он оттого, что окна гостевого дома осветили фары; их свет упал сквозь занавеси на стену. Гравий подъездной дороги заскрипел под шинами. Послышались голоса, потом хлопнула дверца, и машина уехала. Дэниэл слышал, как Бонни прошла по веранде и открыла дверь.

Минуту спустя осторожно приоткрылась дверь, и тихонько вошла Бонни. Дэниэл включил ночник, и Бонни замерла посреди комнаты. Туфли она держала в одной руке, сумочку — в другой. Спутанные волосы блестели, как медная проволока, помада размазалась по подбородку.

Бонни захихикала, и Дэниэл понял, что она пьяна.

— Ты представляешь себе, как рискуешь, идиотка? — горько спросил он. — Это Африка. Будет тебе радость из четырех букв, но не та, о которой ты думаешь, милая, а СПИД.

— Ну-ну-ну! Как мы ревнуем! Откуда ты знаешь, чем я занималась, дорогой?

— Тоже мне тайна. Все на приеме это знали. Ты занималась тем, чем занимаются все шлюхи.

Она широко размахнулась, но он нырнул, и инерция движения бросила ее на кровать. Москитная сетка упала на нее. Бонни лежала, неловко заплетя длинные ноги. Мини-юбка вздернулась до самой талии, голые ягодицы были белые, как яйцо страуса.

— Кстати, — сказал он, — ты забыла у Ифрима трусы.

Она сползла с кровати на колени и одернула зеленую юбку.

— Где моя сумка, глупенький? — Она неуверенно поднялась. — Где вообще мои вещи?

— В твоей комнате. В твоей новой комнате, через коридор.

Она вспыхнула.

— Вот, значит, как!

— Ты ведь не думаешь, что я стану подбирать объедки Ифрима? — Дэниэл пытался говорить спокойно. — Иди, будь шлюшкой-умничкой.

Бонни подобрала сумочку и туфли и направилась к выходу. Повернулась, покачиваясь с пьяным достоинством.

— Что говорят — все правда, — сказала она с мстительной радостью. — Аппарат огромный! Лучше и больше твоего. Тебе такого в жизни не иметь. И захлопнула за собой дверь.

Дэниэл допивал вторую чашку утреннего чая, когда на веранду вышла Бонни и, не поздоровавшись, села за стол напротив него. На ней был обычный рабочий наряд: джинсы и джинсовая рубашка, но глаза припухли, а лицо было хмурое — с похмелья.

Шеф-повар гостевого дома, ископаемое колониальных времен, подал типичный английский завтрак. Оба молчали, пока Бонни уничтожала яичницу с беконом. Потом она посмотрела на Дэниэла.

— Ну что? — спросила она.

— Будешь снимать, — сказал он. — Точно как написано в твоем контракте.

— Ты по-прежнему хочешь, чтобы я была с тобой?

— Да — как оператор. Но отныне у нас только деловые отношения.

— Меня это устраивает, — согласилась она. — Иначе было бы слишком стремно: я не очень хорошо умею притворяться.

Дэниэл резко встал и пошел за вещами в спальню. Он был слишком сердит и не хотел рисковать, ссорясь с ней.

Прежде чем он собрался, приехал капитан Каджо с тремя солдатами на заднем сиденье «лендровера». Они помогли перетащить тяжелое видеооборудование и погрузить его в кузов. Дэниэл предоставил Бонни ехать на переднем сиденье рядом с Каджо, а сам разместился сзади с солдатами.

Город Кахали остался таким же, каким он его помнил с прошлого посещения. Улицы широкие; там, где ямы, как раковая опухоль, прогрызли гудрон, скопилась пыль. Дома похожи на здания из старомодного вестерна.

Разницу Дэниэл заметил в поведении людей.

Женщины-ухали по-прежнему ходили в ярких, по щиколотку, платьях, на головах тюрбаны; в их поведении заметно было влияние ислама, лица оставались настороженными и ничего не выражали. На рынке под открытым небом, где продавцы разложили на кусках ткани перед собой свои товары, мало кто улыбался и никто не смеялся. И на рынке, и на углах улиц стояли военные патрули.

Когда «лендровер» проезжал, жители отводили взгляды.

Туристов очень мало, а те, что есть: пыльные, небритые, в мятой одежде — вероятно, с автобусного сафари по Африке. Они торговались на рынке из-за помидоров и яиц. Дэниэл улыбнулся.

Платят за очищение желудка. Сафари по суше через континент означает амебную дизентерию и постоянные проколы шин, пять тысяч миль ухабистых дорог от блокпоста к блокпосту. Вероятно, это единственный вид отдыха, который люди никогда не повторяют. Одного раза хватает на всю жизнь.

Катер ждал у причала. Босоногие матросы в синих морских кителях перенесли на палубу видеооборудование. Когда Дэниэл поднялся на борт, капитан пожал ему руку.

— Мир вам, — поздоровался он на суахили. — Мне приказано отвозить вас всюду, куда захотите.

Они отвалили от причала и повернули на север. Шли параллельно берегу. Дэниэл стоял на носу, и постепенно к нему возвращалось хорошее настроение. Темная синяя вода сверкает на солнце. На северном горизонте одно облачко, белое, как чайка, и немногим больше. Это столб брызг — там озеро выливается в глубокое ущелье и становится истоком Нила.