Онлайн книга «Фаталист»
– Теперь вы верите, что Раевич задумал покушение на одну из великих княжон? – спросил Григорий Александрович, стараясь говорить не слишком язвительно. – После того, как вы предложили в качестве свидетеля княгиню Лиговскую? – отозвался Скворцов, не повернув головы. – Думаю, ничего иного мне не остается. Оживший мертвец, труп доктора в прозекторской… И в каком ужасающем виде! Растерзан, словно диким зверем! Значит, и Карского убил этот… как его? – Грушницкий. – Вот-вот. – Раевича необходимо немедленно арестовать, – сказал Григорий Александрович. – Не откладывая. – Конечно-конечно. – Князь вздохнул. – Столько смертей! А визит уже… – Он махнул рукой. – Состоится ли? Как дойдет до государыни, что тут происходит, она и передумает. – Этого не случилось бы, послушай вы меня раньше, – сказал Григорий Александрович. На это Скворцов ничего не ответил, только крякнул. – Михаил Семенович, у меня есть одна просьба. Надеюсь, вы мне не откажете. – Что пожелаете, голубчик. Без вас мы бы вообще не узнали, что творится. – Я хочу войти к Раевичу первым. Один. Ваши люди могут ворваться в дом спустя двадцать минут. Скворцов поднял на Печорина удивленный взгляд. – Григорий Александрович, помилуйте, к чему это?! Я наслышан о вашей отваге – взять хотя бы тот случай с пьяным казаком – мне докладывали… но это… – Думаю, я вправе распорядиться своей жизнью по своему усмотрению, – ответил Печорин. – Стоит ли рисковать? Вы уже сделали, о чем я просил. Папка ваша. Да и сверх того с меня причитается. Пусть Митрий Георгиевич потрудится со своими архаровцами. – Но мне это необходимо. Князь пожал плечами. – Что ж, – сказал он нехотя, – у всех свои причуды. Видимо, вам нравится играть с судьбой в кошки-мышки. Идите, если угодно. – Премного благодарен. Я вас не задержу. Двадцать минут. – Они у вас будут, голубчик. * * * Дом Раевича был освещен: горели два окна первого этажа и три на втором. Вероятно, там играли. – Нет ли у вас револьвера? – спросил Григорий Александрович полицеймейстера. – Имеется. – Вахлюев достал из кармана небольшой пистолет и протянул Печорину. – Шесть пуль. Умеете пользоваться? – Доводилось. – Спусковой крючок довольно чувствительный, так что не попадите в себя. – Постараюсь. – Григорий Александрович убрал оружие в карман. Дом был оцеплен полицией, но, согласно уговору, Печорин должен был войти туда один, а остальные – через двадцать минут. – Будьте осторожны с машиной, – напомнил Григорий Александрович. – Не думаю, что ее удастся вынести сразу. Я не смог даже прикоснуться к ней. – Ничего, разберемся. – Я думаю, ее вообще лучше всего уничтожить. – Это уж не наше дело. Пусть решают вышестоящие. Этого следовало ожидать. Пожалуй, агрегат Раевича еще поместят в Кунсткамеру. Григорий Александрович, кивнув полицеймейстеру, направился к дому. Теперь, когда он знал, кто там обитает, ему пришло в голову слово «логово», хотя само здание по-прежнему источало респектабельность, а вовсе не готическую мрачность. Деревья в саду не тянули к Печорину скрюченные ветки, и пахло здесь не тленом, а напротив – розами, росшими вдоль фасада. Григорий Александрович позвонил. Через минуту ему открыл слуга. – Вас ожидают, – сказал он, когда Печорин представился. – Пожалуйте в кабинет. Он проводил посетителя на второй этаж, постучал и вошел. Григорий Александрович слышал, как слуга доложил о нем. – Просят, – сказал он, появившись на пороге, и тут же торопливо удалился. Григорий Александрович вошел. Раевич в домашнем халате с кистями сидел за столом, но при появлении гостя поднялся. – Я должен вас поздравить, Григорий Александрович, – проговорил он, указав Печорину на кресло.- Садитесь, прошу. Вы выиграли, и сто тысяч ваши. К моему глубокому сожалению. – Ну, у вас есть душа Карского, – отозвался Григорий Александрович, садясь. – И, уж не знаю, возможно, Грушницкого. Хотя он брал выкуп, так что… – Брал, брал, – согласился Раевич, возвращаясь в кресло. – Что ж, не спорю, вы подобрались ко мне слишком близко, и меня это… озаботило. Но раз уж вы разобрались с Грушницким, ничего не поделаешь. – Он развел руками. – Стало быть, фортуна на вашей стороне. Итак, вы ведь за выигрышем? – Не только за ним. Банкомет приподнял брови. – Вот как? Ах да, любопытство! Вы, вероятно, желаете, чтобы я его удовлетворил. Мне сразу стало ясно, что вы большой любитель разгадывать загадки. Григорий Александрович невольно усмехнулся: вот опять его так назвали. – Вас задели мои слова? – спросил Раевич. – Я не желал вас обидеть. – Нет, нисколько. – Итак? – Банкомет улыбнулся одними только губами. – Спрашивайте. – Для чего вам это нужно? Вы богаты, влиятельны. Я слышал, у вас много могущественных друзей. Будущность ваша обеспечена, а острые ощущения можно добыть и менее рискованными способами. – Да разве я чем-то рискую? – удивился Раевич. – Ведь не я убиваю. – А если на вас донесут? Банкомет рассмеялся. – Так ведь кто поверит, что я готов заплатить сто тысяч за душу?! Большинство усомнится даже в том, что я вообще ставил такую сумму на кон. – Одному человеку, может, и не поверят. А если двое или трое донесут? Раевич пожал плечами. – Такого не бывало до сих пор. Никому неохота идти на эшафот ради того, чтобы и меня туда свести. Каждый, прежде всего, за собственную шкуру трясется. – И никто не попадался? – Ни разу. – Вы так и не сказали, для чего вам это, – напомнил Григорий Александрович. Раевич вдруг посерьезнел. – Я хочу быть счастливым. Вот и все, – сказал он. Такого ответа Печорин не ожидал. – Да в чем же тут счастье? – спросил он. – Чтобы это понять, надобно разобраться, что такое счастье. Думаю, каждый считает по-своему. Для меня, например, это насыщенная гордость. – Как так? – Извольте, я поясню. Если б я почитал себя лучше, могущественнее всех на свете, я был бы счастлив. Думаю, большинство сказало бы, что стремиться к абсолютной власти есть зло. Что ж, возможно, они были бы правы. Это не имеет значения. – Что же имеет? |