Онлайн книга «Делай деньги!»
|
– В Незримый Университет, – ответила Дора Гая, направляясь к выходу. У нее на плече висела большая плетеная сумка. Казалось, она была набита соломой. – А обедать? – спросил Мокриц. – Обед подождет. Это важно. – О. В Незримом Университете, где каждый прием пищи – это важно, шел обед. Сложно было улучить момент, когда здесь не проходил тот или иной прием пищи. Библиотека непривычно пустовала, и Дора Гая подошла к ближайшему волшебнику, который не был поглощен любимым делом, и требовательно произнесла: – Я хочу немедленно видеть Шкаф Любопытных Вещиц! – Сомневаюсь, что у нас такое есть, – сказал волшебник. – Кто автор? – Пожалуйста, не надо врать. Меня зовут Дора Гая Ласска, так что, сам понимаешь, характер у меня вспыльчивый. Мой отец привел меня с собой, когда вы позвали его сюда осмотреть Шкаф, это было лет двадцать назад. Вы хотели понять, как устроены дверцы. Кто-то наверняка это помнит. Шкаф стоял в большой комнате. Очень большой комнате. И в нем было много-много ящиков. И самое странное, что они… Волшебник поспешно вскинул руки, как бы отгораживаясь от следующих слов. – Подожди, пожалуйста, всего одну минуточку, – попросил он. Они подождали пять. То и дело из-за книжной полки высовывалась какая-то голова в остроконечной шляпе, смотрела на них и тут же ныряла обратно, как будто опасаясь, что ее заметили. Дора Гая закурила новую сигарету. Мокриц указал ей на табличку, гласившую: «Вы все-таки курите? Спасибо за то, что сейчас получите по голове». – Это просто для виду. – Дора Гая выпустила струю синего дыма. – Все волшебники дымят, как печные трубы. – Но только не здесь, – заметил Мокриц. – И, наверное, дело в том, что полно легко воспламеняемых книг. Может, не стоит тебе… Пахнуло тропическим лесом, что-то большое просвистело в воздухе, качнулось у них над головами и скрылось в сумраке наверху, оставив за собой дымный след. – Эй, кто забрал мою… – начала Дора Гая, но Мокриц оттолкнул ее в сторону: нечто вылетело обратно и бананом сбило с него цилиндр. – А здесь у них буквальный подход к вещам, – сказал он, подбирая шляпу. – Если тебя это утешит, метил Библиотекарь, скорее всего в меня. Он весьма галантен. – Ах, это же господин фон Липвиг, узнаю костюм! – воскликнул престарелый волшебник, который, может, и хотел показаться как по волшебству, но на самом деле показался из-за книжного шкафа. – Я точно знаю, что я – заведующий кафедрой Бесконечных Штудий, это мне за мои прегрешения. А ты, а-ха-ха, методом исключения, будешь госпожа Ласска, которая помнит про Шкаф Любопытных Вещиц? Завкафедрой Неясных Наук с заговорщическим видом подошел ближе и понизил голос: – Не удастся ли мне убедить тебя забыть о нем? – Ни за что, – ответила Дора Гая. – Мы, вообще говоря, считаем его одним из своих самых главных секретов… – Хорошо. Я помогу вам сохранить его, – сказала Дора Гая. – Я совсем никак не могу изменить твоего решения? – Не знаю, – ответила она. – Попробуй абракадабру. Книга заклинаний при тебе? Мокриц был поражен. Как ловко у нее выходило… подпускать шпильки. – Ах… вот ты какая, – устало произнес завкафедрой Неясных Наук. – Современная. Так и быть, тогда ступайте за мной. – О чем вообще речь, не объяснишь? – зашипел Мокриц, когда они пошли за волшебником. – Мне нужно кое-что перевести, – ответил Дора Гая. – Срочно. – Разве ты не рада меня видеть? – О да. Очень рада. Но мне срочно нужно кое-что перевести. – И это бюро может помочь? – Возможно. – Возможно? «Возможно» могло бы подождать и до обеда, не находишь? Если бы это было «непременно», тогда я, наверное, еще бы понял… – Ну что ты будешь делать, кажется, я опять заблудился, и не по своей, прошу заметить, вине, – ворчал завкафедрой Неясных Наук. – Настройки постоянно меняются, ох уж эти вечные утечки. То одно, то другое, в наше время уж и не знаешь, можно ли свою дверь назвать своей… – За какие грехи? – спросил Мокриц, махнув на Дору Гаю рукой. – Что-что? А это что за пятно на потолке? Наверное, лучше не знать… – Какие грехи нужно было совершить, чтобы тебя назначили заведующим кафедрой Неясных Искусств? – не унимался Мокриц. – Да я так говорю, просто чтобы было что сказать, – ответил волшебник, открыл дверь и быстро ее захлопнул. – Но в данный момент я склоняюсь к мысли, что нагрешил достаточно, и прескверно. Нынче тут совершенно невыносимо, ясное дело. Говорят, что все в этой паршивой вселенной чисто технически не поддается однозначному объяснению, но мне-то что прикажете с этим делать? И конечно, этот проклятый Шкаф снова устраивает здесь хаос. Я-то думал, пятнадцать лет назад все кончилось… Эй, осторожнее, кальмар, мы сами, признаться, не до конца понимаем, откуда он взялся… А вот и наша дверь. – Завкафедрой принюхался. – И она на двадцать пять футов в стороне от положенного ей места. Ну что я вам говорил… Дверь распахнулась, и вот тут главное было решить, с чего начать. Мокриц сделал выбор в пользу отвисшей челюсти. Просто и со вкусом. Комната была крупнее, чем полагается. Никакой комнате не полагается быть больше мили в поперечнике, тем более что со стороны коридора, который казался самым обыкновенным, если не обращать внимания на гигантского кальмара, по обе стороны располагались комнаты нормального размера. И потолок в ней не должен был быть таким высоким, что терялся из вида. Такая комната попросту не должна была сюда помещаться. – Это на самом деле очень просто делается, – объяснил завкафедрой, пока они стояли и глазели. – Так мне говорят, во всяком случае, – добавил он с тоской. – В общем, если сжать время, то пространство расширится. – Как они это делают? – спросил Мокриц, разглядывая… структуру, которая являла собой Шкаф Любопытных Вещиц. – Без ложной скромности отвечу, что не имею ни малейшего понятия, – признался завкафедрой. – Сказать по правде, я сбит с толку примерно с того периода, когда мы перестали пользоваться оплывшими свечами. Понимаю, что формально это моя кафедра, но, по-моему, всем будет лучше, если я просто не стану вмешиваться. Они настойчиво пытаются мне все объяснить, а это вообще не помогает… Мокриц если и представлял себе что-то, то шкаф. В конце концов, так эта штука называлась, да? Но большую часть немыслимой комнаты занимало дерево, в общих чертах походящее на раскидистый вековой дуб. Таким дерево могло быть зимой – листвы на нем не было. Мокрицу, едва успевшему зацепиться сознанием за уютный знакомый образ, предстояло смириться и с тем, что дерево состояло из выдвижных ящиков. Они были деревянными, но это уже не спасало. |