Онлайн книга «Black & Red»
|
– Вчера мы были у Алексея. Муж вел себя ужасно, оскорбил брата, меня… Уехал, я не знаю, где он, он не ночевал дома, не отвечает на мои звонки, я не знала, как смотреть в глаза Алеше, его гостям, которые вчера все это видели – весь этот наш стыд семейный, позор… Я надеялась на вас, что вы поможете, вылечите его, а вы… вы даже не поняли причины всего, даже не поняли причины! – Оксана, куда же вы? Она хлопнула дверью. Деметриос откинулся на спинку кресла. Потом глубоко вздохнул… В кабинет вошел Ермаков: – Крикливая особа. Игорь Юрьевич, вы в порядке? – Я? Да, все нормально. – Деметриос провел рукой по лицу. – Все, все будет хорошо, только… только вот от ненависти пилюль нет, дорогая моя… – Что? – Это я так. Странная черта нашего национального характера, Женя, вы не замечали? Вот что такое семья, род, клан – ну, скажем, на Востоке, на Кавказе? Это монолит, броня, и в этом сила кроется, великая сила, фактор выживаемости, инстинкт самосохранения вида. А тут, надо же… Ненавидит брата даже за то, что тот ему помогает! И чем больше помогает, видимо, тем больше его за это ненавидит. За то, что тот имеет возможность помогать… Вот такие братские узы, оказывается, родственные отношения, а я-то дурак… Теорию, дурак, начал выводить, теорию целого поколения. Слушайте, Женя, чем нам с вами время тратить, может, мне стоит и с вашей женой потолковать? Может, что-то сразу прояснится и без этих утомительных сеансов? – Разговаривайте со мной, – сказал Ермаков. Деметриос смерил его взглядом. – С вами так с вами. Садитесь, – сказал он. – Мне тут в голову одна идея пришла. Можем попробовать, если не испугаетесь. – Что попробовать? – Гипноз. – А что это даст? – В состоянии гипноза то, что скрыто в подсознании, выходит наружу. Даже то, что надежно прячешь от самого себя, боясь вспоминать. – Я не верю в гипноз. – А в пришельцев вы верите? Ермаков усмехнулся. – Ладно, валяйте, это даже забавно. А как же вы будете меня гипнотизировать? Деметриос встал. Он не хотел признаться, но обвинения Оксаны Жуковской задели его больнее, чем он мог себе представить. Кажется, с ее мужем, этим психом, он крупно ошибся, не учел чего-то самого главного. Статус-кво должен быть восстановлен – пусть и не в случае с Жуковским, а с Ермаковым. Гипноз мог дать быстрый результат, хотя в собственных способностях гипнотизера Деметриос и не был очень уверен. Но досада, обида, уязвленное самолюбие подстегивали к профессиональному реваншу. – Сложного ничего нет. – Деметриос достал из ящика небольшой предмет: круглую серебряную пластинку на цепочке. И одновременно включил спрятанный в ящике диктофон. Сеанс должен быть записан на пленку, таково правило. – Сядьте, расслабьтесь. Смотрите вот сюда. Ермаков с интересом глянул на пластинку. В руках Деметриоса она медленно вращалась, сияя. Мерцающий диск… Прошло восемь минут. Взгляд Ермакова по-прежнему был устремлен на то, что вращалось, кружилось, сияло, сияло… – Женя, вы слышите меня? – Да, – голос Ермакова был спокоен и тих. – Где вы сейчас? – Здесь. – Вы водите машину? – Да. – Вы разбираетесь в палеонтологии? – Нет. – Сколько будет семью семь? – Сорок… сорок девять. – Как часто вы спите с женой? – Всегда, когда она меня хочет. – Есть место, где вам было хорошо, где вы чувствовали себя спокойно и защищенно? – Есть. – Опишите его. Внезапно Деметриос почувствовал легкое сопротивление. Его как будто не хотели пускать туда. Куда – он не знал. Он преодолел сопротивление, приблизился. Сеанс гипноза в его понимании был подобен физическому контакту с пациентом, акту соединения. Деметриос сидел напротив Ермакова, он не касался его и пальцем. В руке его продолжало вращаться маленькое серебряное солнце, но в нем уже не было надобности. Внезапно он ощутил жар, прилив крови – сопротивление нарастало, и он должен был его преодолеть. Профиль Ермакова был виден ему на фоне кресла. Не касаясь физически, Деметриос прикоснулся к нему мысленно: вот так – ладонь на лоб, по щеке, ощущая каждую складку… какая у него кожа… уголки губ, подбородок… висок с бьющейся тонкой жилкой… – Опишите. Я хочу быть там с вами. – Я давно там не был. Окна… большие окна на реку… Зал… зеленые стены, мраморный пол, колонны, скамьи черной кожи – можно сидеть, смотреть на реку… ждать… – Чего ждать? – Вызова. Деметриос ощутил какой-то внутренний толчок. И потом все как-то разгладилось, и не было уже той упругой встречной волны. Он преодолел его, сломал, подчинил. И теперь можно было приступать к главному. Он помнил, где и при каких обстоятельствах встретился с Ермаковым. Тот музейный зал, заполненный римскими статуями, голый император в виде бога Марса, бронзовые павлины, мраморный Антиной – любовник, утонувший или утопленный в Ниле… Ермаков упомянул зеленые стены, мраморный пол, колонны – чем не римский дизайн… – А теперь опишите мне место, которое не хотите, боитесь вспоминать. – Берег реки, – голос Ермакова звучал глухо. – Вы были в Египте? Ездили туда? – спросил Деметриос. Ему казалось: он на правильном пути. Странный припадок произошел с Ермаковым тогда, когда там, на выставке, экскурсовод начала повествовать о том, как императорский гей Антиной был утоплен в Ниле. – Я ездил в Египет. – Вы тонули? – Нет. – Вас пытались утопить? – Да. – Вас хотели убить? – Да. – В Египте, на Ниле? – Нет. Маленькая речка, совсем маленькая речка, наш лагерь был на берегу. – Какой лагерь? – Детский. Мать меня отправила на лето. У нее появился мужчина, и я мешал им… я мешал… Я был там один, совсем один, и некому было меня защитить. – Сколько вам было лет тогда? – спросил Деметриос обескураженно: неужели и эта его «теория», как и теория «барабанщика», лопнула как мыльный пузырь? – Двенадцать. Я был один там. А их было четверо, все старшие. Они всегда ходили вместе, группой. Они встретили меня после отбоя на берегу. Я не знал тогда, ничего еще не знал, я не был слабым, но их было четверо. Если бы они только избили меня… – Что они сделали? – Сшибли меня с ног, поставили на колени. Двое держали меня, а один… он расстегнул свой ремень, спустил брюки и… Я не хотел, я бился с ними, дрался. Они схватили меня, потащили в воду и начали топить, вытаскивали из воды за волосы и снова топили, пока я не сдался им. Пока не сдался… Они делали это со мной по очереди… Сопели, ржали, а я давился, не мог даже выплюнуть… А на следующий день они подкараулили меня в душе и опять… Включали горячую воду в кране, кипяток, и держали меня, пока я не… Там, в душевой, они изнасиловали меня, и я… я об этом никому не сказал. Мать приезжала повидаться на выходные, я и ей не сказал… не признался. |