Онлайн книга «Black & Red»
|
ЧТО ТАКОГО МОГ СООБЩИТЬ СВИДЕТЕЛЬ? Старший лейтенант Должиков, кажется, задал самый важный на текущий момент вопрос, хотя пока и риторический. Катя шла по коридору розыска. Мотоциклист… Той ночью в Красногорске сосед Лукьяновой, помнится, тоже слышал рев мотоцикла… – Екатерина, зайди, – позвал ее полковник Гущин. – Звонили из ЭКУ только что насчет пуль. – Провели экспертизу? – Одна из пуль не пригодна для исследований, а вторую «пробили», от пистолета «беретта» она, как и в случае с Лукьяновой, – Гущин покачал головой. – Ох, не дай бог откинет коньки наш свидетель… Такой конец, чувствую, оборвется безвозвратно… – Будем надеяться, что он выживет, – сказала Катя. – А как допрос секретарши Деметриоса Ираиды Жураковой в прокуратуре? – Она практически повторила то, что говорила вам с Должиковым. Но теперь снова придется вызывать, фото этого Гены предъявлять – может, видела его в обществе Лукьяновой, да и насчет квартиры, возможно, что-то знает. – Она не говорила, что Лукьянова снимала квартиру, – сказала Катя. – Но раз Геннадий требовал деньги, то… он еще о смене замка упоминал, будто попасть в квартиру не мог. Выходит, что квартира его, он ее сдавал, а Лукьянова снимала и сменила там замки. Только зачем ей вторая кварира, раз она жила одна? – Замок меняют, чтобы ограничить доступ, – сказал Гущин. – Значит, было что скрывать от владельца. – А что она могла скрывать? Гущин молчал. – И как ЭТО ВСЕ – все, что произошло на Пятницкой, относится к тому, что произошло в Текстильщиках? В голове не укладывается. И при чем тут психолог Деметриос и его пациенты… – Ты, когда с этим доктором будешь контактировать, ну, как мы в оперативном плане договорились, – Гущин прищурился, – будь осторожна. – Деметриоса все МВД знает и вся прокуратура, весь институт Сербского, он один из наших ведущих консультантов. – Консультант он, конечно, хороший, но… Два трупа, как видишь, и обе бабы молодые – Лукьянова, Вахина… А он… Нетрадиционный он. – Какой, простите? – Данные мне тут на него поступили. Нетрадиционной сексуальной ориентации он. Гомосексуалист. Причем всячески это скрывает, в том числе и от МВД скрыть пытался. Когда налицо два женских трупа, причем один безголовый, изуродованный, то… В общем, ты этот факт учти, когда будешь с ним находиться в оперативном контакте. – Вы планируете его допрашивать? – Да. После того, как мы допросили его секретаршу, это должно быть по логике вещей, хотя я бы не спешил. А ЧЕГО НЕ СПЕШИТЬ, ДОЖИДАТЬСЯ, КОГДА ЕЩЕ КОГО-ТО УБЬЮТ? Катя не задала вслух и этот чисто риторический вопрос. Вернулась к себе. Вот вам и выходные, последний день лета сегодня. На что она потратила, убила этот день? Звонок. Она взяла мобильный, не глядя на номер: была уверена, что это Драгоценный. Желала, чтобы это был он – услышать родной голос, и сразу легче станет, и усталость, ночная усталость, улетучится, пропадет. – Привет, как хорошо, что ты позвонил! – Правда? Катя едва не уронила телефон. Голос был не Драгоценного. – Это кто? – Я. Похоронный тон. Совершенно загробный. – Простите, но я… – Не узнаете, конечно. Ну что ж, видно, и вторая встреча не в счет. Заново представлюсь: Ермаков Евгений. – Женя? Это вы? – Это я. Я хочу тебя видеть. – А вы… ты где? – Был на сеансе. Скажи мне свой адрес, я приеду. – Я на работе, странно – снова мы на одной улице… – В воскресенье на работе? А, я забыл, такая работа… Скоро освободишься? – Практически уже. – Тогда я сейчас подъеду. Катя, выйдя из главка, увидела его на той стороне улицы возле машины. Отчего-то ей вообразилось, что он будет с букетом роз. Но у него не было букета. – Привет. – Привет. – Прекрасная погода. – Да, Женя. Она не знала, что всего час назад, сидя в кабинете Деметриоса после прослушивания записи сеанса гипноза, Ермаков и его доктор не замечали «прекрасной погоды» за окном. – Женя, что-то случилось? – спросила Катя, пристально вглядываясь в его лицо. – Да нет. – Ты выпил? – Немножко. В баре после сеанса. Знаешь, какой сегодня день? – 31 августа, последний день лета. – Бывают дни, их хочешь забыть, а помнишь. У меня сегодня как раз такой. Почти что день рождения. – Что-то было не так на сеансе? – спросила Катя. – Поедем куда-нибудь, подальше отсюда, а? Странно, но это самое «подальше» оказалось очень даже близким. Они просто обогнули Лубянку, свернули на Варварку и остановились у Москворецкого моста. Василий Блаженный… Вид на Кремль… Красная площадь… – Сто лет здесь не гуляла. – Катя, выйдя из машины, подошла к гранитному парапету. Обернулась, Ермаков был сзади. Она не успела ничего – он обнял ее, крепко обнял и поцеловал. – Не сходи с ума, – сказала она после паузы, которая длилась дольше, чем ей бы хотелось. – Красивый вид… Торжественный. Почти как Невская перспектива. – Ты жил в Питере? – Ага, – он предложил ей руку, и они тихим шагом спустились с моста и двинулись вверх по Васильевскому спуску. Куранты на Спасской башне пробили несколько раз. – Так у тебя сегодня почти что день рождения? – Кате хотелось как-то развеселить, растормошить его. После этого поцелуя, горького, в общем-то, поцелуя, в котором были страсть, желание, было еще что-то – только не радость… – Предлагаешь вместе отметить? Наши мысли сходятся. Я сразу понял, мы в чем-то похожи. А чего ты в воскресенье и вдруг на работе? Катя смотрела на него. Ответить «в общих чертах»? То, что происходит вокруг доктора Деметриоса, касается и Ермакова. Он тоже фигурант, раз ходит в пациентах доктора-психолога, в окружении которого убивают. – У нас убийства, какие-то странные убийства. – Ты же не ловишь бандитов – сама сказала. – По таким происшествиям у нас все сотрудники в ружье ставятся. – Так не говорят по-русски, – он вел ее по Красной площади церемонно. – Говоришь, сто лет тут не гуляла? Кстати, а кто твой муж? – Я же не спрашиваю, кто твоя жена. – Женщина. Простая и славная. Мы полтора года женаты. |