Книга Венчание со страхом, страница 33 – Татьяна Степанова

Младенец Кеша оказался дома и лично открыл дверь.

— Здорово! Это вы, значит, — протянул он разочарованно и пискливо. — А что же… Мне вон бабка сказала, мужик с пистолетом придет, Я жду, сижу, как рейнджер, думаю, будет, а вы…

Девушки молча разглядывали Жука.

— М-да, — Ира только покачала головой. — Мы не рейнджеры, Кеш. Мы следователи.

— Из милиции? — спросил он подозрительно.

— Из нее самой.

Иннокентий Жуков как две капли воды походил на вождя краснокожих: от крупных веснушек до всклокоченных вихров цвета детской неожиданности, от цепких исцарапанных рук — ухватистых грабелек до золотисто-карих глазок-буравчиков, хитрющих и ярких, словно топазы.

Виски у него были выбриты под панка. На тонких загорелых запястьях красовались синие шерстяные напульсники. С красной застиранной майки томно улыбалась полуобнаженная Мерилин Монро, джинсы щеголяли декоративными заплатами, а кроссовки были наимоднейшие — с батарейками и сигнальными огоньками на задниках.

А кроме всего этого, на щеке у младенца Кеши наметанный Катин глаз быстро углядел след женской губной помады цвета «Gold brushed pink».

— Вы насчет Стаськи? Насчет Зеленого? А я знаю, кто его убил, — с ходу выдал этот стильный малыш и важно подбоченился. — А я знаю. Ясно вам?

— Это очень интересно, Кеша. Мы все внимательно выслушаем. Но ты позволишь нам прежде войти? — осведомилась Катя.

— Заваливайте!

Последовав столь гостеприимному приглашению, они вошли в квартиру Жуковых. Обстановка там была добротная, хотя и хаотическая: слишком много телефонов, плейеров, наушников и кассет. С кухни, где явно что-то пригорело, тут же выглянула сморщенная старушка — глухая, как тетерев. Ире пришлось долго кричать ей в самое ухо о том, кто они такие и зачем пожаловали.

А в комнате работал видик: грохотали и палили из кольтов дурацкие «Братья Блюз».

Кеша плюхнулся в кресло, поджал ножки калачиком и потянулся к пульту.

— Вы кто по званию? — спросил он строгим генеральским тоном.

— Капитаны, — ответила Катя смиренно.

— Палить приходилось?

— Приходилось, — она приврала насчет себя, но не насчет Иры.

— Как тетке из ЦРУ из «Конго»?

— Ну, у нее, кажется, лазер был, да? У нас на вооружении такой ерунды не водится. Есть более солидные вещи.

Жук мигнул, вздохнул.

— А что это у тебя на щеке, — в свою очередь, перешла в наступление Катя, — краска акварельная?

— Это? — Жук тыльной стороной ладошки небрежно стер помаду. — А это мы с одной тут лизались до вашего прихода. Любовница моя это.

Катя растерянно взглянула на Иру, но та только усмехнулась. Она вообще говорила мало, с интересом наблюдая за мальчишкой.

— С девочкой, значит, дружишь, это хорошо, — похвалила Катя.

— Да ничего, — согласился Жук просто. — Только дура она набитая. Визжит все время и всего боится. Гусениц боится, ос боится, на «борде» кататься боится, рэп танцевать не умеет. Я ее брошу, пожалуй. Наверное, прямо завтра.

— А Стасик с кем из девочек дружил? — быстро спросила Катя.

— Ни с кем, Зеленый он, — Жук поправил напульсник, — В подвале, как дикий, все в углу сидел.

— Вы, значит, в подвал с ним ходили? В какой подвал?

— Там есть один, — мальчишка уклонился от названия точного адреса. — Да нас ваши менты разгоняли уж сколько раз! Придут как дураки с фонарями, помигают-помигают: «А чегой-то вы тут делаете, а?» А мы там время проводим, музыку слушаем. «А зачем это вам одеяла!» И бац — приходим на следующий день, а дверь уже заколотили и замок здоровенный навесили. И опять, как дикий, в подъезде торчи.

— Да, как белому человеку в подвале удобнее, — согласилась Катя.

— Ну!

— Кеш, ты, я вижу, человек взрослый и самостоятельный, — она говорила как можно серьезнее. — Знаешь уже про Стасика все. Так вот, я хочу тебя спросить как умного и взрослого: а что ты сам обо всем этом деле думаешь?

Жук подался вперед, недоверчиво взглянул на собеседницу.

— Я ж сказал: знаю я, кто Стаську кончил.

Тут Ира пошевелилась нетерпеливо и спросила:

— Кеш, а где брат твой?

Мальчик только пожал плечами.

— Он что, домой не является?

— Когда как. Утром вроде был.

— А где же его вечером чаще всего застать можно?

— На Арбате, в Москве, на Канатчиках, в яхт-клубе тоже, да мало ли!

— Он что, не работает?

— Так ему ж в армию осенью идти. А там Чечня — секир башка, — Жук говорил все это как бы между прочим, небрежно и отрывисто, но было заметно, что тема эта для него больная. — Вот он и гуляет, пока молодой. Гу-ляй, пока ма-ла-дой, — пропел он, отбивая ритм кроссовкой, на которой замигал алый огонек. — А потом он — байкер. А байкеры знаете кто?

— Ну это которые на мотоциклах…

— Это Свободный Народ. А Свободному Народу нечерта слушать чужих. Так и Акела говорит.

— Акела? Волк из «Маугли»? — спросила удивленно Ира.

Жук только ухмыльнулся и запел:

— Гуляй, пока ма-ла-дой…

— Кеш, а у твоего брата какое прозвище среди Свободного Народа? — быстро спросила Катя, она кое-что начинала понимать.

— Чиль,

— Это, кажется, коршун, что Маугли помогал?

— Ага. Зоркий Глаз.

— А тебя что же Жуком зовут?

— Через год перестанут.

— А почему?

— А потому что мой срок подойдет. Меня в стаю примут.

— Инаугурация, значит… А Стасик хотел, чтобы его в стаю приняли?

Кешка кивнул.

— Еще б ему не хотеть! Только вряд ли. У него ж мотоцикла ни через год, ни через пять не предвиделось. А только с моторами нужны.

— А у тебя откуда бы мотоцикл взялся?

— Братан обещал. У него слово — сталь.

— Так тебе ж права на вождение все равно до восемнадцати лет не дали бы.

Жук снова усмехнулся: видел, мол, я твои права, тетя, в гробу.

— Значит, ты знаешь, кто убил Стасика, — сказала Катя.

— Угу.

— А тебе его жалко?

Он посмотрел ей прямо в глаза и сказал твердо:

— Жалко. Мне Зеленого жалко. Очень.

— Ну, тогда расскажи нам все, что знаешь. Кто его, по-твоему, убил?

— Крюгер, — ответ был молниеносный.

— Телевизионный Фредди?

— Угу.