Книга Вторая молодость любви, страница 5 – Нелли Осипова

На дворе стояла осень, середина ноября, а от нее веяло летом, солнцем, свежестью.

Он быстро сунул пальто гардеробщице и, не дожидаясь номерка, шагнул к девушке.

— Молодой человек, возьмите номерок! — крикнула гардеробщица, перегнувшись через барьер и протягивая пластмассовый жетончик.

Митя метнулся, схватил номерок и ринулся вслед девушке, которая успела уйти из вестибюля к лестнице, ведущей вверх. Он догнал ее и спросил:

— Простите, не скажете, где здесь кафедра анатомии?

— Пойдемте со мной, я как раз туда направляюсь.

— Сдавать зачет? — поинтересовался Митя.

— Да… Как вы догадались?

— Ну-у… ноябрь… пора сдавать анатомию костей конечностей, — ответил Митя, не задумываясь.

— Так вы врач?

— Почти. Я на шестом курсе.

Девушка, шедшая на ступеньку впереди Мити, обернулась:

— А вы уже забыли, где кафедра анатомии, или вы из Второго мединститута?

— Каюсь. Можете казнить меня, анатомировать и опустить в чан с формалином. Я просто хотел познакомиться, — сказал Митя и опустил голову, словно ожидая удара топором палача.

Он и получил этот удар: девушка ребром ладони легонько коснулась его шеи и произнесла:

— Вы обезглавлены, сударь. Теперь я буду разговаривать только с вашей бессмертной душой. Меня зовут Сашей. А как звали ваше бренное вместилище?

— Я душой и телом — Дмитрий, просто Митя, и очень надеюсь, что повинную голову меч не сечет.

— Я подумаю. Может, окроплю вас живой водой. А сейчас мне надо бежать, а то уже декан вызывал — я пропустила зачет, когда сдавала группа, вот приходится…

весело выпалил Митя.

— Ой, что это? Как здорово! Вы придумали?

— Нет, я на такое не способен. Это придумали наши предшественники лет тридцать тому назад, они же написали песню, которая стала гимном нашего института. Теперь все это — фольклор…

Сашенька потянулась в постели, открыла глаза и сразу же улыбнулась.

«Какое счастье, — подумал Дмитрий, — что Татоша похожа на мать — словно два близнеца, два моих солнышка».

Татьяна никогда не заводила будильник.

Будильником в их доме был отец, неисправимый «жаворонок».

Когда бы он ни лег спать, всегда вставал точно в половине седьмого и успевал принять душ, побриться, приготовить кофе и разбудить мать, если у нее был утренний прием.

В первый момент она подумала, что наступило воскресенье.

В воскресные дни отец обычно давал женщинам выспаться, а сам в это время читал накопившуюся за неделю литературу.

Но сразу же вспомнила, что она студентка, что вчера немного засиделись, что у папы сегодня неоперационный день, и он договорился прийти чуть позже, и что можно валяться и наслаждаться жизнью.

Так она и сделала — понаслаждалась несколько минут, а потом ей стало скучно…

В квартире тишина — значит, папа уже ушел, а у мамы сегодня вечерний прием и она спит. Можно поплескаться в ванной в свое удовольствие…

Танька набросила халатик и пошла в ванную.

Из-за притворенной двери в кухню доносились голоса. Ура! Папа еще дома. Танька осторожно приоткрыла дверь в их семиметровое святилище, место споров и вдохновений.

Мать и отец сидели за столом и что-то оживленно и одновременно говорили друг другу. Отец, как всегда, насмешливо, а мать — чуть похохатывая.

— Что происходит? Анекдоты травите? — спросила Таня.

— Выспалась? — оглянулась мать. Лицо ее показалось Таньке удивительно красивым и просветленным.

— Угу, — промычала дочь, запихивая в рот оладушек с яблоком из горки, лежащей на блюде.

— Не хватай! Зубы почисть! — сказала Сашенька.

— Сами горячие едите, а мне одни холодные останутся. Не разбудили, — и с подозрением поглядела на родителей, — секретничаете?

— Пожалуй, она достаточно взрослая, как ты думаешь? — задумчиво спросила отца мать.

— Смотря с какой стороны смотреть, — ответил с непроницаемым видом отец.

— Что это за «смотря смотреть», папа? И что ты имеешь в виду под словом «сторона» применительно ко мне? — немедленно купилась на скрытую насмешку Таня.

— Тут важно определиться, — обратился отец к матери, не обращая внимания на воинственный вопрос дочери, — что нас интересует — биология или менталитет первокурсницы.

— Полагаю, ментально она соответствует, но вот… — произнесла мать задумчиво и умолкла.

— Вы о чем? — с подозрением спросила Танька.

— Не о чем, а о ком, — уточнила Сашенька.

— Обо мне, что ли?

— Как же быстро она соображает, ты не находишь? — деланно восхитился отец.

— Ладно, Митя, Татоша уже взрослая, ей можно рассказать. Перестань веселиться.

— Разве я веселюсь? — пожал плечами Дмитрий.

— Вот и расскажи.

— Почему я?

— Ты хирург.

— Но операцию делала ты.

— Я не умею четко и логично пересказывать события. Ты же сам вечно бурчишь, что я мыслию по древу растекаюсь.

— Боже, какая скромность! — Митя подмигнул Татоше и в нескольких словах пересказал ей все, что произошло вчера у матери в консультации, так, словно он сам там присутствовал.

Но в конце не выдержал серьезного тона:

— Так что теперь у нас мать — выдающийся специалист по гименопластике, восстановитель невинности и мастер художественной штопки.

— Замолчи! Как можно иронизировать, когда у девочки трагедия?

— Да я не о девочке, а о дикости некоторых понятий: мало того, что она перенесла такой шок, так еще для какого-то будущего обалдуя-мужа извольте штопать! А то вдруг он скажет — кто хлебал из моей чашки? Кто сидел на моем стуле и сдвинул его с места? Ну да ладно, мне пора, девочки. Будьте умницами.

Дмитрий расцеловал жену и дочь и пошел собираться на работу.

Гостей ждали к обеду, но уже с утра дом был полон народу — кто пришел помочь в готовке, кто составлял и накрывал столы, кто украшал все в доме вазами и кувшинами с цветами. Словом, хозяевам оставалось только сидеть в своей комнатке и не путаться под ногами, как сказал старший сын старика Отто. Они и сидели, грустные, немного подавленные суматохой родных, друзей, соседей, растерянные оттого, что не могли принимать участия в этой предпраздничной суете.