Книга Звезда на одну роль, страница 54 – Татьяна Степанова

У Северной трибуны «Динамо» их встречали двое военных в камуфляже.

— Здравствуйте, сюда, пожалуйста, в зал. Марголин быстренько навострил свой «Панасоник».

Катя села на третий ряд трибуны и приготовилась скучать. Она не любила сугубо мужского спорта. Рукопашный бой, восточные единоборства, карате, кикбоксинг — ей все было едино и все до лампочки. Посмотреть, правда, было на что: на «арене» сражались настоящие богатыри. «Привет тебе. Цезарь, осужденные на смерть...» Она шмыгнула носом — в зале пахло крепким потом: дух силы, дух героев и рыцарей, дух настоящих мужиков. И все же дезодорант им бы не помешал.

Фамилия полковника звучала гордо — Серебров, и он явно кичился и фамилией, и собой тоже.

— Чтобы вот так, так... — Катя никак не могла подобрать нужное слово, — так вести бой, надо долго тренироваться?

— Всю жизнь. — Спецназовец широко улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, глаза его так и влеклись к Кате. Она тут как раз вспомнила его имя — Иван. Иван Серебров. Ванечка.

Марголин снял спецназовца крупным планом.

— А вы кирпич сломаете? — полюбопытствовала Катя.

Он только мигнул, и за его спиной возник крепыш в майке и спортивных брюках.

— Саша, организуй.

Потом Катя спросила про два кирпича, а спецназовец не стал мелочиться и положил себе три. И — трах! Потом он и какой-то полушкаф-полу-Майк Тайсон разыграли между собой показательный рукопашный бой. Катя хлопала в ладоши.

— А судьи где? — улучив момент, шепнула она Марголину. — Это же состязания, значит, должны быть арбитры какие-нибудь, рефери.

Марголин только ухмыльнулся.

— Тут все сами себе — рефери. Они ж тренируются так. Зал сняли на выходные и тренируются. Но сюжетец все равно классный получается!

— Господи, так они, значит, надули нас! — возмутилась Катя. — Этот Алеша Попович сказал, что будут соревнования, а выходит, это обычная тренировка?

— Успокойся. — Марголин потрепал ее по плечу. — Ну-ка, улыбнись ему, он сейчас в лепешку расшибется, а я поснимаю.

Катя скрепя сердце улыбнулась Ивану Сереброву. И он снова положил себе три кирпича и — трах! «И как он без рук не останется? — думала Катя. — А если вот головой, а? Или об голову? Что будет, интересно?»

Когда все закончилось, Марголин снимал всех участников этих товарищеских игр, потом он и Серебров углубились в долгий спор о секретах кунг-фу. Катя вертелась как на иголках: «Лучше б я в парикмахерскую сегодня пошла! Это ж надо — выходной на такую ерунду угробить!»

— Ну как, понравилось вам. Катюша? — Спецназовец сиял, как серебряная ложка.

— Очень. — Катя закивала, как китайский болванчик. — Так здорово! Просто чудесно!

— Ну а теперь все участники и наши уважаемые гости переходят к столу. — Спецназовец сделал широкий жест. — Катенька, Тима, прошу.

— Ой, нет, спасибо большое, я тороплюсь! — Она схватила сумку: скорей отсюда, иначе прощай, парикмахерская!

— У нас, к сожалению, еще одно дело, — неожиданно поддержал ее Марголин.

— Ну что же вы? Так нельзя. — Спецназовец опечалился. — Екатерина Сергеевна, обижаете.

— Служба. — Марголин извиняюще улыбнулся. — В другой раз — обязательно.

— Что за дело, Тимочка? Я — пас. Высади меня, пожалуйста, на Маяковке, — заявила Катя в машине.

— На Маяковке? А я, собственно, в другую сторону. Ты не со мной? Ну, как хочешь. Мое дело предложить.

— Что предложить? — Она насторожилась. Марголин оглянулся и стал разворачивать машину.

— В Октябрьском ОВД в ИВС сидит один человек. Я думал, ты с ним побеседовать желаешь.

— Что за человек?

— Андрей Прохоров.

— Отмороженный Андрюша? — ахнула Катя. Тот самый прыщавый юнец в коридоре розыска, голубоглазый Андрюша, зарезавший тринадцать человек! — Подожди, а почему он в Октябрьске сейчас?

— Его на выход [1] взяли. У Прохорова там тяжкое телесное и разбой. Водитель после всей этой истории, к счастью, выжил. Следователь свой эпизод отрабатывает, — пояснил Марголин. — Кстати, следователь там — Саша Гордеев.

— Знаю его. — Катя лихорадочно обдумывала ситуацию. — И что ты собираешься делать?

— Я с Гордеевым созвонился. Он дал «добро» и на съемку, и на беседу. Ну что, на Маяковку едем?

— Рули прямо, — распорядилась Катя. Эх, прощай, парикмахерская!

* * *

Следователь Октябрьского ОВД майор милиции Гордеев был как две капли воды похож на Чапаева из фильма, только шашки не хватало, а так все при нем — и усы, и голос командирский.

— Я не знаю, о чем этого убийцу спрашивать, — шепнула Катя Марголину, пока они сидели в кабинете. Добрый Гордеев решил сначала напоить гостей из главка чаем.

— Ешьте, ребята, на сытый желудок с этой мразью общаться легче, — басил он, угощая их бутербродами.

— Мне самому не по себе что-то, — признался Марголин. — Ну да ладно, на месте сориентируемся.

— Он вообще как себя ведет? — спросила Катя.

— Да по-разному, — усмехнулся Гордеев. — Мы с ним три дня уже беседуем. И все по-разному. Вот отработаю свои эпизоды, сдам в общую папку. Там дело-то многотомное собирается. Эпопея.

— Надо думать. Тринадцать убийств все-таки. — Катя покачала головой.

— Четырнадцать. Четырнадцать, по всему, должно было быть. Мой-то потерпевший, «жигуля» — «семерки» владелец, выжил. Чудом. Врачам памятник должен поставить, с того света выкрали. Его нейрохирург из нашего госпиталя оперировал.

— Прохоров сам их всех убивал? Лично? — Катя приготовилась записывать.

— В основном — да. Был у него, правда, подручный, Уколов. Но тот, как говорится, бил через раз. А Андрюша крови не боялся.

— А остальные бандиты? Они принимали участие в убийствах шоферов?

— Остальные — что-то вроде обслуживающего персонала. Хотя все и соучастники, но с Андрюшей тягаться им не под силу, — рассказывал Гордеев.

Тут в кабинет вошел молодой блондин в белом свитере и серых брюках. Катя поняла, что это оперативник.

— Ну что, пошли к людоеду в гости, — улыбнулся он.

В следственном кабинете ИВС Марголин сразу же включил камеру. Конвойный и оперативник ввели Прохорова. Катя замерла. Ее вдруг охватило чувство гадливости.

— Добрый день всем. — Прохоров вежливо поздоровался и тихонько опустился на табурет, привинченный к полу.

— Здравствуй. — Гордеев кивнул на камеру:

— Вот с телевидения к тебе приехали. Не против?