Онлайн книга «Белое безмолвие»
|
– Я достиг своего предела. Понял, что не вернусь, если сделаю еще хоть один шаг вверх. Но ты ведь и сам знаешь о том, как толкать себя вперед, Саймон. – В смысле? – Если ты взял Эйгер, сможешь взять и Эверест. – Он бросил на меня проницательный взгляд. – Скажи еще раз, в каком году ты там был? «Вот черт. Осторожнее, Сай», – предупредил себя я. Понятно, что моя тактика уклонения от темы Эйгера оставляла желать лучшего. Малколм, как и Ванда, хорошо знал альпинистов; вероятно, ему будет нетрудно доказать, что я водил всех за нос насчет этого восхождения, если он допросит меня с пристрастием. Вдруг из его левой ноздри потекла струйка крови, избавив меня от необходимости менять тему. Ирени говорила нам, что кровотечение из носа – явление здесь столь же распространенное, как головная боль и тошнота. Он вытер кровь тыльной стороной перчатки. – Ох, опять. Только не это. Третий раз за сегодняшнее утро. – Он встал и похлопал меня по плечу. – Однако я больше не позволю этой горе победить меня, сынок. Джульет в своем дневнике писала практически то же самое, но гора все равно взяла верх, не так ли? Я заметил ярко-красное пятно, мелькнувшее среди палаточного городка, – куртку Ванды. Позади нее плелся Марк, спотыкаясь на неровностях почвы. Он был совершенно истощен; губы покрыты пленкой засохшей слюны. Мне оставалось надеяться, что он слишком устал, чтобы заметить чужое присутствие в своей палатке. – Как всё прошло? – Он справился очень хорошо. Марк вяло улыбнулся мне. – Надеюсь, ты не имеешь ничего против, Марк, но я все-таки забрался к тебе в палатку и взял кое-что почитать. – Я постарался, чтобы прозвучало это буднично, равнодушно, типа «ничего такого». На его лице промелькнула тень тревоги, но затем он сказал: – Нет. Всё в порядке. У меня немного болит голова. Мне нужно прилечь. Он заполз в свою палатку. Мне хотелось окликнуть его, обнять. Я пытался поставить себя на его место и не мог. Если бы моя мама исчезла в горах, когда я был еще маленьким, и после этого фатального восхождения остались лишь безумные записи о том, как ее преследует призрак, я бы тоже чувствовал себя совершенно несчастным. «А все-таки ты в состоянии поставить себя на его место, Сай. Ты ведь тоже потерял родителя», – напомнил себе я. Кончина моего отца не была такой гламурной, как смерть Джульет, – причиной его инсульта, скорее всего, стало то, что он ежедневно выкуривал три пачки сигарет. На это стоило возразить, что его образ жизни был таким же опасным и убийственным, как и у Джульет. Я прогнал эти мысли, чтобы не углубляться в них. Мне не хотелось отождествлять себя с Марком. Я не мог себе этого позволить. Ванда жестом позвала меня на край лагеря, где нас никто не мог услышать. – Думаю, с ним всё будет в порядке. – Прозвучало это не слишком убедительно. – У него хорошая техника pied en canard [64], но ему нужно научиться дышать на расслабленном шаге. Высота очень мешает ему. Он должен потреблять больше калорий – иначе, думаю, ему не хватит энергии на задуманное. А ты как себя чувствуешь? «Вот увидел тебя, и стало намного лучше». Это была правда. От взгляда на нее на сердце становилось легче; но я не сомневался, что, если произнесу это вслух, она даст мне по голове. – Уже получше. Она сняла свой рюкзак и села на него, а я устроился рядом, глядя на то, как она разворачивает два энергетических батончика. – Проголодалась? – Я не могу их есть по одному. Я внимательно смотрел, как она разглаживает обертки. – Почему? – Я всегда так делаю. Ты решишь, что я ненормальная. – Вовсе нет. – Это еще в детстве началось. Всегда нужна компания. Поэтому я никогда не ем батончики по одному, только по два, а потом выбрасываю обе обертки. – Съедаешь два, чтобы им не было одиноко? – Да. Странно. Синдром навязчивых состояний. Но круто. – Не слишком ли много сладкого? Она бросила на меня взгляд, означающий: «Только не нужно этой снисходительной опеки». Пора копнуть глубже. – Марк рассказывал тебе что-нибудь о Джульет, когда вы были с ним на леднике? – Нет. Ты же знаешь, каково оно, когда двигаешься здесь. У него не было сил разговаривать. – Я тут подумал: а она обычно ходила в горы в одиночку? – Те пять восхождений подряд она, конечно, сделала соло, включая Эйгер, Гранд-Жорас и Чима Гранде, но нет. Не всегда. На Броуд-Пик она ходила с Уолтером Эвансом, который был ее напарником в горах. – Что он за человек? – Думаю, он обладал авторитетом, но больших успехов не добился, как и она. Я мало о нем читала. Тебе лучше спросить у Марка. – Ты разбираешься в истории альпинизма, верно? Она пожала плечами. – Мне это нравится. У каждой горы есть своя история. К тому же, меня даже назвали в честь Ванды Руткевич. – Ух ты! «Кто это такая, черт возьми?» Она рассмеялась, точно видела меня насквозь. – Она была очень известной польской альпинисткой и погибла на Канченджанге [65] за три года до Джульет. Знаешь что-нибудь о польском альпинизме? У нас было много великих восходителей – Кукучка, Куртыка, Велицки – очень длинный список. Ванда стала первой женщиной, которая поднялась на К2. Моя мать восхищалась ею. Знаешь, ведь Ванда в Каракоруме прошла почти сто миль со сломанной ногой. Мне сразу вспомнился переход в ПБЛ. – Вау! – Да уж. А теперь представь, что это случилось в те времена, когда экипировка была не такой хорошей, как сейчас. Это просто невероятно. Но так же, как и у Джульет и Стефани Вебер, в этой женщине было много противоречий. О ней говорили, что она тяжелый человек. Это всё чепуха. Просто она делала то, что должна была, чтобы достичь успеха. – Кстати, о женщинах-пионерах… Эри Ака тоже ведь была потрясающей женщиной, верно? – Ха! Я вижу, и ты кое-что знаешь. – Пауза. – Но как вышло, что про Эри Ака ты слыхал, а про Ванду и Джульет – нет? Думаю, Эри Ака среди европейцев не так знаменита. Да, тут я свалял дурака. – Я о ней практически ничего не знаю. Только то, что она поднималась на Эверест. Верно? – Да. И конечно, Эри была в одной экспедиции с Джульет. Так это Марк тебе рассказывал о ней? |