Онлайн книга «Только кровью»
Хассан повернулся к Лою: — К сведению суда, голоснимки, сделанные главным сержантом Мюллером, приобщены к делу как вещественное доказательство номер тридцать шесть, а расследование показало, что «челнок» зарегистрирован как грузовое судно «Королева границы». Он разыскивается полицией в связи с активной и разносторонней контрабандной деятельностью. Фокс-Смит поднялся на ноги: — Протестую! Последний комментарий советника не относится к делу и является предосудительным. Судья махнул рукой. — Принято. Комментарий майора отклоняется. Хассан остался невозмутим. Зерно посеяно, и Лою его уже не выкорчевать. Обвинитель повернулся к Були: — Что происходило потом? — Мы с Мюллером стояли в тени и смотрели, как к «челноку» приближается капитан Пардо... — Минуточку! — перебил Хассан. — Было темно... откуда у вас уверенность, что этот человек — Пардо? — Он прошел под парящим фонарем, — твердо ответил Були, — и был зарегистрирован моим ручным компьютером. Хассан притворился удивленным: — Вашим ручным компьютером? Продемонстрируйте суду. Скорее, это предназначалось для прессы, а не для суда — подобное устройство носил едва ли не каждый офицер. Все же Були подошел к столу и даже закатал рукав, обнажив жилистое предплечье. Экранчик был темен. Були нажал кнопку — засветилась голограмма. Возникли и закружились восемь миниатюрных голов. Семь были темны — это означало, что они вне зоны сканирования, одна сияла зеленым. Текст «М. Пардо» удалось прочесть всем. Зал всколыхнулся — робокамеры, урча, подбирались ближе к голограмме. Були увидел на лице Лоя выражение, в котором только он мог узнать угрозу, и понял, что мосты сожжены. Хассан кивнул: — Итак, была задействована конкретно эта функция. И она идентифицировала капитана Пардо? — Совершенно верно. — А никто не мог ввести в ваш компьютер ложную информацию? — Ручные компьютеры Легиона очень хорошо защищены. — Продолжайте. Були рассказал, как он окликнул Пардо, как главный сержант Мюллер счел необходимым загнать в патронник своего автомата патрон, и как они обыскали грузовик. В ходе обыска нашлось большое количество оружия, которое, как следовало из докладов Пардо, было утрачено. Четыре часа кряду Фокс-Смит истязал свидетелей Хассана, и больше всех досталось полковнику Уильяму Були. Но офицер отказался менять свои показания, и, если исходить из предположения о честности присяжных, можно было сделать вполне однозначный прогноз. Покидая наконец здание, Були испытывал глубокое разочарование — в Пардо, в Лое и в самом Легионе. Следующие два дня тянулись очень медленно. Хотя Були дал показания на суде, нельзя было исключать, что его вызовут повторно. Впрочем, он имел право отлучаться из лагеря, главное — находиться в пределах досягаемости. Автотакси доставило офицера в Эль-Сентро — сердцевину старого города, видавшую много юношеских приключений Були. Окрестности раскрывались перед ним постепенно, как экзотический цветок, и даже обладали ароматом — правда, сомнительным. Легионер велел машине остановиться и пошел знакомыми улицами. Исчезло немало излюбленных местечек, их сменили новые постройки, но всем недоставало прежнего шарма. А когда-то здесь стояли ночлежки, дешевые ресторанчики, бары с названиями «У Джерико», «Сержантский восторг», «Черное кепи»... Исчезли и сами легионеры, легко узнаваемые по коротким стрижкам, полковым татуировкам и суровым взорам. Зато остались нищие, сражавшиеся когда-то под чужими солнцами, глядевшие смерти в глаза и хоронившие друзей. И ради чего? Ради провонявших мочой улочек, ради презрения тех, за кого они проливали кровь, ради убогого утешения, которое дарит бутылка? Их, демобилизованных, тысячи, не найдя себе лучшего применения, они сбиваются в кучки и попрошайничают. Були наблюдал, как сухонький коротышка с сохранившейся на руке эмблемой первого батальона приблизился к благополучному обывателю — гражданскому служащему, а может быть, владельцу магазина. Они обменялись фразами, бывший легионер дернулся, как от затрещины, а собеседник повернулся к нему спиной. Офицер полез в карман, достал бумажник, из него — несколько банкнот. — Капрал, прошу минуту вашего времени. Легионер обернулся: — Сэр? — Хочу, чтобы вы мне оказали услугу. На Этане Четыре взвод первого батальона спас мою задницу, а мне так и не представилась возможность за это отплатить. Может, пригласите на ужин несколько товарищей? Я буду благодарен. На глазах бывшего легионера набухли слезы. — Да благословит вас Бог, сэр. Сделаю, и с удовольствием. Сэр, я понимаю, татуировка заметная, но как вы угадали мое звание? — По манерам, — честно ответил Були, — и по шевронам на рукаве. Капрал наклонил голову, увидел темные следы на материи и рассмеялся. — Капрал всегда капрал! Були кивнул и пошел своей дорогой. К капралу заинтересованно подтягивались другие отставники. Он показал деньги. — Ребята, кажись, у нас намечается завтрак, и даже с пивком... Они смотрели, как человек, подавший милостыню, пересекает улицу. — Хочу, чтобы вы его запомнили, — задумчиво сказал капрал. — Некоторые стоят того, чтобы их мочить, некоторые — нет. Вызов в суд пришел, как и любые армейские бумаги, нежданно и в самое неподходящее время. Только что Були ступил в душ, подставил голову под сильные горячие струи — и тут завибрировал на руке компьютер. Офицер протер залитые водой глаза и сощурился, глядя на текст: «Прибыть к генералу Лою в 14.00». Коротко и не слишком ласково. Сейчас почти половина второго. Не много же времени дали ему на сборы. Почему? Були домылся, прошел через скромно меблированную комнату и сказал комцентру: — Канал новостей. Появился универсальный голотанк. Полковник дождался конца спортивного репортажа, он уже был полуодет, когда начался обзор новостей. Компьютерная дикторша как две, капли походила на людей, живших в пределах академической ограды. Выражение ее лица было серьезным. — Только что поступила информация... Военный суд счел легионера капитана Мэтью Пардо, сына губернатора Патриции Пардо, виновным в хищении государственной собственности и приговорил его к двадцати годам работ в исправительном учреждении Конфедерации на Питре-Два. Обвиняющая сторона, опиравшаяся главным образом на показания непосредственного начальника Пардо, видимо, доказала, что Легион все еще способен самостоятельно чистить свои ряды. Или это не так? Скептики спрашивают: а может, процесс над Пардо подсунули общественности специально для того, чтобы отвлечь внимание от других назревших в Легионе проблем? |