Книга Боевой друг. Дай лапу мне!, страница 35 – Александр Тамоников

— Раньше оно вам не требовалось. Что изменилось сейчас?

— Извините, я вел себя неправильно.

— Согласуйте выезд с начальником охраны. Счастливого пути!

— Благодарю, сеньор!

— Не за что.

Хукес нашел Венсе в его жилом отсеке.

Начальник охраны лежал на кровати под кондиционером, увидел британца и спросил:

— Что-то опять случилось, Вильям?

— Я еду в Парбо.

— Понятно.

— Мне нужен пропуск, так как я не знаю, когда вернусь. Не исключено, что после двадцати трех и до семи часов.

— Без проблем. Зайди к дежурному, составь заявку и получи пропуск.

— А ты не можешь оторвать свою задницу от кровати?

— Я же просил не повышать на меня голос.

— Ладно. Ты не можешь дать распоряжение дежурному?

— Могу, но делать это незачем. Все спокойно решится и без меня. Ты же получил разрешение комиссара.

— За каким чертом я пришел к тебе?

— Проведать старого друга, сказать ему, что гонорар все же будет переведен на его счет.

— Не будет, Венсе.

— Тогда ступай к дежурному. Я хочу отдохнуть.

— Смотри, не простудись. Кондиционер — штука коварная.

— Ты о своем здоровье беспокойся, друг.

Хукес прошел в помещение дежурного, написал заявку, получил пропуск на беспрепятственный проезд через КПП с 23.00 7 сентября до 7.00 следующего дня.

С ним он вернулся к своему модулю. У входа в соседнее сборное здание полковник увидел русского офицера, кивнул ему, получил такой же ответ.

У «Ренджровера» стояли сержант Кларк и майор Росс.

— Хорошо, что ты вышел, — сказал Хукес помощнику. — На тебе обеспечение службы наших наблюдателей. Проследи, чтобы они вовремя были на разводе. И еще… хотя нет, это отпадает.

— Что вы хотели сказать?

— Уже ничего. Смотри здесь. Я могу задержаться в Парамарибо, но планирую вернуться вечером.

— Желаете посмотреть, как прилетит русский борт?

— Мне больше заняться нечем. Ты понял, что тебе следует делать?

— Так точно!

— График дежурств составлен?

— Само собой.

— Кто первым заступает на пост?

— Второй лейтенант Гарри Вайт.

— Хорошо. Мы поехали.

— Удачи!

— Да, Чарли, она нам не помешает.

«Ренджровер» выехал с полигона.

Через пятнадцать минут после этого полковник Серданов вошел в медчасть. Собаки по-прежнему лежали на столиках, застеленных ковриками. Рядом находились саперы и ветеринарный фельдшер.

— Что тут, парни? — спросил командир.

Снегирев вздохнул и ответил:

— Барон тяжело болеет. Смотрит на меня, а в глазах слезы. Но он молодец, терпит.

Пес услышал свою кличку и повернул голову в сторону Снегирева.

Тот погладил его:

— Ничего, Барончик, терпи, друг, вон Вьюга твоя рядом. Ей тоже тяжко.

Пес прекрасно понимал офицера. Он посмотрел на свою подругу и тихо заскулил, выражая ей свое сочувствие.

— Вот вылечат вас, Барон, прилетим домой, там тебя с Вьюгой в один вольер поместят. Ухаживай за ней, сколько влезет. А сейчас потерпите, помощь скоро прилетит. Всем вам сразу станет гораздо легче.

Пес с трудом поднял голову и лизнул кисть Снегирева.

— Барончик ты мой! Все будет хорошо. Обещаю. Я ведь никогда не обманывал тебя. Дал бы я тебе печенье, которое ты так любишь, но нельзя. Зато потом целую упаковку куплю. Договорились?

Пес положил голову на лапы.

— Тяжело ему, товарищ полковник.

— Вижу.

— Найти бы того негодяя, который отравил собак, да потолковать с ним по душам!

— Может, найдем и накажем. Я с помощником поеду вечером встречать наших. Старшим здесь остается капитан Пахомов. Вопрос такой. Кто первым заступит на дежурство в караульном помещении?

— Я, — ответил прапорщик Лобачев.

Серданов повернулся к Пахомову:

— Ты, Юра, должен вывести людей на развод в семнадцать тридцать.

— Выведу. Все, что положено, сделаю.

— Смотрите, ребята! В карауле держать ухо востро. Убедились уже, на что способны британцы в сговоре с французами. В караулке у мониторов только наблюдение, никаких разговоров, кофе, чая. Не исключено, что дорогие коллеги попытаются вывести вас из строя. В честном поединке им нас не победить, даже имея фору. Значит, они могут пойти на очередную подлость. Почувствуете, что клонит в сон, сразу же примите капсулы из боевой аптечки.

— Да что вы, Леонид Андреевич, с нами как с малыми детьми, ей-богу. Мы все прекрасно понимаем. Не возьмут нас друзья-соперники.

— Ну, давайте. Я к комиссару и на оформление бумаг для транспорта резервной группы.

Канте встретил Серданова гораздо радушнее, нежели Хукеса. Так нередко бывает, когда у малознакомых людей внезапно возникает симпатия друг к другу.

— Разрешите, господин комиссар?

— Да, конечно, господин полковник, входите.

Серданов прошел к столу, присел.

— Что у вас? — спросил Канте.

— Как вам известно, мы вызвали резервную группу из Москвы. Сейчас она уже на Канарских островах. Вскоре борт возьмет курс на Парамарибо. Прошу вашего разрешения на поездку в аэропорт.

— Никаких проблем. Вы обязаны встретить резервную группу. Я отдам распоряжение начальнику охраны, чтобы подготовил все необходимые документы. К сожалению, правилами состязаний мне предписано встречать лишь первые самолеты, а то я с удовольствием поехал бы с вами. Когда должны прибыть ваши коллеги?

— Около двадцати трех часов.

— Так, властям Суринама я сообщу, что борт не подлежит досмотру и проверке. Ваша резервная группа будет выпущена из аэропорта без всяких проволочек, как и вы сами.

— Благодарю, сеньор Канте.

— Не за что, господин Серданов.

— Разрешите идти?

— Идите. Прямо к дежурному. Венсе тоже явится туда для оформления документов.

— Еще раз благодарю.

— Обязан напомнить, господин Серданов, что опоздание на старт второго этапа будет означать ваше поражение. Надеюсь, вы поняли, почему я напоминаю вам об этом?

— Понимаю. Мы примем все необходимые меры безопасности.

В 15.40 «Ренджровер» британской команды въехал на территорию усадьбы Давена. Встретил машину Арон Кундер.