Онлайн книга «Однополчане. Спасти рядового Краюхина»
|
Бурят стянул с себя «шмайссер» и протянул Тимофееву. – Держи. – Ага. – Ну, все? – нетерпеливо спросил Жорож. – Шагом марш! * * * К вечеру вышли к месту боя – там, где дорога огибала опушку леса, стояли вразброс подбитые немецкие танки, а подальше, на пригорке, виднелся горелый «КВ». Вдруг очень чисто и ясно донеслась немецкая речь – все сразу присели, скрываясь в подлеске. – Кто это? – прошептал Николаенков. – Не понял, – пожал плечами Виктор. – Кто-то просил ключ на «тридцать два»… – Ремонтники, наверное. Немцы все свои танки собирают, чинят – и снова в бой. Ну, если есть что чинить. Тимофеев подобрался поближе и выглянул из кустов. На дороге укрытый тушами танков стоял бронетранспортер «Ганомаг», где скучал пулеметчик, а вокруг «четверки» со свернутой башней суетились немцы в засаленных комбезах, гремя ключами и кувалдами. – Цепляй трос, Ганс, – переговаривались они, – натянем гусеницу. – Погоди, надо сначала трак заменить. – А где я тебе новый найду? Оставим этот. Нам лишь бы дотащить… – Шмульке же обещал подъехать! – И где он? Вечер скоро. – Что правда, то правда… Осторожно пробравшись к своим, Виктор сказал: – Это ремонтники, но при них «Ганомаг». Так что обходим их лесом и шуруем дальше. – Шуруем, – кивнул Жорож. – Погодите, – нахмурился Доржиев. – Мы что, так и уйдем? Николаенков сощурился. – Предлагаешь устроить немцам веселую жизнь? – А чего бы и нет? Хоть патронами разживемся. – На «Ганомаге» пулеметчик дежурит, – сказал Тимофеев. – Сниму, – кивнул Цирендаши. – Ладно, – согласился Николаенков, – пошумим маленько. Юр, ты со своими заходишь слева, снимаете ремонтников. Как Доржиев стрельнет, так и вы начинайте. А мы, – он обернулся к Виктору, Остапу и Паленому, – зайдем справа. Только не разом с нашими комсомольцами, а то они нас вместе с немчурой перестреляют. – Да чего вы… – обиженно затянул Гера. – Ладно, ладно. Цирендаши, твой выход. Охотник кивнул и исчез в зарослях. Было такое впечатление, что он сделал всего лишь один бесшумный шаг и замер, потому как более ни звука не раздалось. Крадучись, ушли комсомольцы-новобранцы. Жорож повел «старичков». Осторожно выглянув между двух стволов, Тимофеев увидел прежнюю картину, только с другого ракурса – «Ганомаг» с дремлющим пулеметчиком да группку ремонтников, ползавших по танку. Сухо треснул выстрел, и пулеметчика отбросило – туда же, куда брызнул кровавый фонтанчик из простреленной головы. Тут же грохнул залп из трехлинеек. Комсомольцы-новобранцы изрядно нервничали, поэтому метким оказался лишь один выстрел из трех. Тимофеев вскинул «шмайссер» и выдал короткую очередь. Неожиданно из десантного отделения выскочили трое немцев в касках и с винтовками. Пригибаясь и крича по-своему, они открыли огонь, с первого же выстрела поражая Паленого. Виктор перенес огонь на них – патронов ему хватило как раз на две короткие очереди. Одного, по видимости, он уложил-таки, а второго и третьего «разделили» между собой Доржиев и Остап. Бой прекратился так же быстро, как и начался. Только двое ремонтников, оставшихся в живых, испуганно жались к борту танка. Тимофеев склонился над Паленым. Тот трудно дышал, шинель на груди мокла кровью. – Ты… это… – еле вымолвил он, выдувая розовые пузыри. – Семен я… Сенькой кличут… Ерохиным… Бросил я своих… Грех это… Дезертир я, и не замолишь уже… – Молчи, молчи, – бормотал Виктор. – Все будет хорошо… Паленый, вечно угрюмый, вдруг светло улыбнулся, будто радуясь приходящей смерти. – Ничего уже не будет… – выговорил он, и между губ протекла струйка крови. – Батюшка говорил… «Стоять за други своя»… А я не постоял… Ты это… Витька… ты своих не бросай… – Хорошо, – выдохнул Тимофеев. Ерохин улыбнулся, да так и помер – просветленный. – Отошел, – пробормотал Подало и стянул пилотку с головы. Новобранцы спешно посрывали головные уборы, и Гера спросил неуверенно: – А с этими как? – Он кивнул на ремонтеров. – Пролетарии, все-таки… – А деревню твою кто жег? – холодно спросил Виктор. – Буржуи? Такие же «пролетарии». Спасти этих хочешь? Добро им сделать? Так ты не забывай, что война идет! И твои спасенные первым делом доложат о нас. Быстро сменив магазин в «шмайссере», он оттолкнул Костю с дороги и ударил очередью по парочке механиков. Те задергались и сползли по броне, падая на горелую землю. Не обращая больше внимания на расстрелянных, Тимофеев зашагал к бронетранспортеру. Быстро заглянув внутрь, он тут же отшатнулся, но нет, живых в «Ганомаге» не осталось. Тогда уже спокойно, не торопясь, Виктор обшмонал убитых немцев, собрав запасные патроны и зольдбухи. Заодно и роскошный нож снял. Пригодится… Вернувшись, он поделился боеприпасами с товарищами. Совершенное убийство нисколько не волновало его – перед глазами стояла деревня мертвецов да умиравший Паленый. – Похоронить бы надо, – пробормотал Остап, завидев его. Тимофеев кивнул. – У немцев есть лопаты, – сказал он. Могилу выкопали неглубокую, завернули тело в шинель и зарыли. У немцев обнаружилась и краска. Подало, кряхтя, накатил на могильный холмик большой плоский камень. – А чё? Так и писать – Паленый? – Семеном его звали, – разлепил губы Виктор. – Ерохиным. Так и написали. – Эй! – крикнул Константин. – Мужики! Это… как его… Воздух! Тимофеев обернулся – с запада доносился гул самолетного двигателя, а потом показались два «Мессершмитта». Надо полагать, с «Ганомага» передали весточку о «партизанен». Описав круг, истребители пошли в атаку – очередь прошла по земле, выбивая злые фонтанчики. – Что стоите? – закричал Виктор. – Огонь! Из винтовок! Комсомольцы тут же начали стрелять по виражировавшему «мессеру» из винтовок, а Остап почесал к «Ганомагу», и вскоре оттуда донеслась очередь из MG-34. Истребитель, валясь на крыло, выпустил очередь по бронетранспортеру – пули так и защелкали по металлу. Неизвестно, кому «достался выигрыш», но из фюзеляжа обстрелянного самолета вдруг вырвался длинный язык пламени, и вот уже огонь охватил полфюзеляжа. – Ур-а-а! – вырвалось у всех. Пилот с подбитого «Мессершмитта» выбросился с парашютом, но это было бесполезно – слишком низко. Купол, правда, раскрылся – и тут же вспыхнул. Летчик рухнул вниз. |