Книга Последние флибустьеры, страница 10. Автор книги Эмилио Сальгари

— Прибавьте света, — отозвался офицер. — Кажется, ваши руки излишне дрожат.

— Еще бы!.. Я иду впереди всех, а стало быть, меня первого поймают и утащат в ад или в оссуарий. Подумайте о том, что у меня есть жена, да и красотка к тому же.

— Значит, вам надо показать при ней свою храбрость.

— Раз для Панчиты, то я быстренько спущусь и перебью всех призраков, которые проникли в мой погреб, — ответил гасконец, с трудом удерживаясь от смеха.

Он высоко поднял лампу, еще раз начертал в воздухе знак креста и отважно продолжил спуск, хотя внизу все время слышались удары цепей о бочки, а время от времени — и улюлюканья, напоминавшие вой бешеных волков. Гасконец на всякий случай забормотал молитвы. Добравшись до двадцать пятой ступеньки, то есть до половины лестницы, он снова остановился.

— Сеньор офицер, — сказал он взволнованно. — Ноги мне больше не подчиняются.

— Не показывайте свою трусость перед женой, — ответил командир. — Кому-то же надо идти первым, а вы как-никак привыкли к своему погребу. И потом: разве мы здесь не для того, чтобы поддержать вас?

— Но разве вы не слышите эти шумы?

— Я не глухой.

— Как вы думаете, отчего они возникают?

— Узнаем, когда доберемся донизу. Не робей, трактирщик! Будь посмелее и покрепче держи в руке шпагу!

— А если это и в самом деле привидения? — спросил с дрожью в голосе один из стражников. — Вы же знаете, начальник, что их не убьешь.

— И что алебарды пройдут сквозь их тела, как сквозь облачко дыма, — добавил другой.

— Мы их еще не видели, — отрезал офицер. — Если они и в самом деле появятся… Ну что же! Тогда мы поймем, что надо делать.

— Удирать во всю мочь, — сказал дон Баррехо.

Офицер не ответил. Он был слишком растерян, чтобы возразить.

Глубоко вздохнув, гасконец наконец-то решился спуститься еще на двадцать или двадцать пять ступенек и добраться до пола.

Перед спускавшимися открылся обширный и очень высокий погреб, весь заставленный, как мы уже сказали, более или менее полными бочками. Трем полицейским и трактирщику явился ужасающий спектакль, от которого могла бы застыть кровь даже у флибустьера.

Стоны, завывания, грохотание железа прекратились, но вместо этого неожиданно появились два привидения, соскочивших с верхних бочек последнего ряда; они принялись с бешеной скоростью крутиться, вздымая свои белые одеяния.

Дон Баррехо испуганно заорал и тут же выпустил из рук лампу.

— Бежим!.. Быстрее!.. — взревел он душераздирающим голосом.

Стражники мигом развернулись и, тяжело дыша, стали карабкаться вверх, подталкивая вперед Панчиту, испускавшую такие дикие вопли, словно с нее сдирали кожу. В одну минуту все трое выбрались в таверну. Стражники мертвенно побледнели и тяжело дышали; казалось, они лишились дара речи.

К счастью, на столе еще оставалось вино, и несколько бокалов старого хереса, выпитых один за другим, немного приободрили несчастных.

— Твой погребок проклят, — проговорил офицер, едва успел перевести дух. — А это действительно были призраки?

— А то?.. — возмутился дон Баррехо. — Спросите у своих стражников или у моей жены.

— Да, да, командир, — поспешили в один голос подтвердить алебардщики. — Это были настоящие призраки.

— Тогда, мой дорогой, закопайте этот погреб, как сможете, — предложил офицер. — Я такими вещами не занимаюсь. Откройте дверь.

— Как!.. Вы уже уходите, сеньор офицер? — вскрикнула Панчита, упавшая на стул, изображая неописуемый испуг.

— Солдаты никогда не бьются с тенями, милая моя, — ответил командир дозора, который никак не мог дождаться того мгновения, когда он окажется на улице. — Наши шпаги и алебарды здесь будут совершенно бесполезны.

— А куда же нам, с вашего позволения, отправиться спать? Под ливень? — спросил дон Баррехо, притворяясь, что рвет на своей голове волосы.

— Попроситесь переночевать к кому-нибудь из соседей.

— Тогда мне придется рассказать, почему мы с женой убежали, и наутро весь квартал узнает, что в мой винный погреб наведываются духи из оссуария.

— И тогда мы будем совершенно разорены, — вздохнула прекрасная кастильянка.

— Не знаю, что вам делать, дорогие, — ответил офицер, который как зачарованный смотрел на оставшуюся открытой дверь в погреб, словно боялся, будто с минуты на минуту появится один из этих гигантских призраков. — Могу вам только дать совет.

— Дайте, сеньор офицер, — плаксиво произнес дон Баррехо.

— Завтра утром обратитесь к аббату ближайшего монастыря и попросите прислать полдюжины братьев, чтобы они отслужили обедню с крестами и большим количеством святой воды.

— А вы останетесь здесь до завтра?

— Нет, дорогой мой трактирщик, хватит с нас таинственных событий, случившихся здесь. Завтра, при свете дня, мы, может быть, вернемся сюда, чтобы кое-что узнать. Отоприте немедленно дверь и позвольте нам уйти.

— Но на улице еще идет дождь.

— Предпочитаю вымокнуть, чем еще один раз спуститься в твой погреб. Пошли, друзья.

Дон Баррехо, изображая отчаяние, открыл дверь таверны, и все, включая Панчиту, вышли на улицу. Мимо прошли несколько полуночников, не боявшихся дождя, лившего как из ведра. Увидев, что двери таверны открылись и из нее вышли люди, которых сразу даже различить было невозможно, потому что стражники закутались в свои широкие плащи, ночные прохожие подошли к таверне, и один из этой группы, казавшийся сильно подвыпившим, спросил:

— А можно ли выпить бутылочку?

— Вот вам и компания, — сказал офицер дону Баррехо. — Эти храбрецы не уйдут, пока вы не дадите им выпить.

— Но кто же пойдет за вином в погреб, если в нем веселятся привидения?

— Как? В вашем доме поселились привидения? — спросил другой пьянчуга из той же компании, набожно перекрестившись.

— Да, кабальеро, и такие страшные, что заставили удрать даже ночную стражу.

Полуночники ни о чем больше не хотели слышать и поспешно удалились, тогда как дозор ушел в другую строну, прижимаясь к стенам домов.

Дон Баррехо дождался, пока совсем затихнет шум шагов, а потом вернулся в таверну и, пока его жена торопливо закрывала дверь, опустился на стул и довольно расхохотался, да так громко, что привлек внимание двух призраков, которые не замедлили появиться на пороге погреба в своем белом одеянии.

— Изыди, Сатана!.. — крикнул гасконец, хватая бутылку. — Ты слишком пропах серой.

— Боже правый! — воскликнул баск, в свою очередь хватая еще не до дна опустошенную бутылку. — Объявляю тебя, дон Баррехо, самым великим и самым хитрым гасконцем, какого только вскормила земля дуэлянтов и искателей приключений.