Онлайн книга «Время первых»
|
Началась подача топливных компонентов в двигательные установки. – Зажигание! – Есть зажигание, – нажал Шаталов соответствующую клавишу, и рядом на пульте загорелась лампа «Зажигание». Топливная смесь воспламенилась. Струи раскаленных газов обрели ровную форму. – Предварительная… Промежуточная… Главная… – диктовал офицер управления величину возраставшей тяги. Когда ее значение доросло до максимального, раздалась главная команда: – Подъем! – Есть подъем. «Тюльпан» из ферм раскрылся. Датчики зафиксировали отрыв ракеты от стартового стола. – Есть контакт подъема! – доложил Шаталов. – Удачи вам, орёлики, – прошептал Королев. Ракета нехотя пошла вверх. С каждой последующей секундой она отдалялась от «стола» и набирала скорость. Рев вырывавшихся из сопел газов усиливался. В командном пункте то и дело звучали доклады офицеров и специалистов: – Десять секунд – полет нормальный. – Двигатели первой ступени работают устойчиво. – Двадцать секунд – полет нормальный. – Параметры систем управления ракеты‑носителя в норме. Стабилизация изделия – устойчивая. – Тридцать секунд – полет нормальный. – Давление в камерах сгорания – в норме. – Сорок секунд – полет нормальный. – Тангаж, рысканье, вращение – в норме. – Пятьдесят секунд – полет нормальный. – Работа систем корабля – стабильная. – Одна минута – полет нормальный… * * * – Внимание! Говорит Москва! Говорит Москва! – торжественно звучал из динамиков голос Левитана. – Работают все радиостанции и Центральное телевидение Советского Союза… В студии на своем рабочем месте находился известный на всю страну диктор. За стеклом снаружи замерли от волнения люди. Перед Юрием Борисовичем лежал листок с только что составленным текстом срочного сообщения. – …Сегодня, восемнадцатого марта 1965 года, в десять часов утра по московскому времени на орбиту планеты Земля выведен искусственный космический корабль‑спутник «Восход‑2»… Настроение у людей было праздничным, глаза горели восторгом и гордостью за свою страну. – …С бортом корабля непрерывно поддерживается радиосвязь, – четко проговаривал каждую фразу Левитан. – Товарищи Беляев и Леонов проводят работу в полном соответствии с заранее подготовленной программой… * * * 18 марта 1965 года ровно в десять утра по московскому времени ракета оторвалась от Земли и ушла со стартовой позиции. Когда корабль прорвался сквозь слой облачности, Беляев через иллюминатор впервые так близко увидел космическое небо. Иссиня‑черное, усеянное яркими немигающими звездами. – Как небо? – послышался в наушниках вопрос. Космонавты узнали голос Юрия Гагарина. – Очень красивое, – коротко ответил Павел. И склонил голову к другому иллюминатору, где во всей красе уплывала вниз Земля. В просветы между облачностью он увидел коричневые горы, зеленоватые лесные массивы и покрытые снегом равнины. – Машина работает отлично, – снова подбодрил Гагарин. – Траектория полета – расчетная. «Это хорошо, – подумал Павел. – Теперь все зависит от нас с Алексеем, от наших знаний и навыков». И снова послышался голос с Земли. На этот раз говорил Королев: – Я Двадцатый! Счастливого пути! – Спасибо! – ответил командир. Первые полторы‑две минуты полета Беляев с Леоновым не решались пошевелиться, разве что слегка крутили головами. Во‑первых, большая перегрузка буквально вдавила их тела в кресла. Во‑вторых, внимание было полностью поглощено процессом взлета и контролем бортовых приборов. Наконец, в‑третьих, оба испытывали колоссальное волнение. На исходе второй минуты от корабля отделились двигатели первой ступени – вначале космонавты почувствовали это по легкой тряске, а мгновением позже сработала световая и звуковая сигнализация. Тут же оба заметили всплывший откуда‑то снизу карандаш. «Невесомость», – догадался Алексей и, подняв руку, подтолкнул его. Оставаясь на месте, карандаш закрутился вокруг своей оси. Переглянувшись, космонавты заулыбались. – Заря, я – Алмаз. Есть небольшие вибрации, но все приборы и системы работают в штатном режиме, – доложил Беляев. – Самочувствие отличное. – Поняли вас, Алмаз. В первом полете «Восхода» над головой Владимира Комарова имелся только один щиток – основной пульт управления кораблем. На «Восходе‑2» над головой командира Павла Беляева появился второй – пульт управления шлюзовой камерой. И разместили его конструкторы таким образом, чтобы при случае оба члена экипажа без труда могли дотянуться до его кнопок и тумблеров. Для того чтобы один из космонавтом успешно вышел в открытое космическое пространство и выяснил возможности работы человека вне кабины корабля, экипажу требовалось произвести около двухсот пятидесяти манипуляций с органами управления. Павел скользнул взглядом по надписям на втором пульте. «Люк ШК», «Клапан ШК», «ШК»… И мысленно представил, как переключает один тумблер, второй, третий… Как внутри шлюзовой камеры загорается матовое дежурное освещение, как плавно открывается входной люк шлюзовой камеры, как его товарищ входит в ограниченное пространство, и перед ним остается последняя «дверь», за которой пребывает холодный мрак и полная неизвестность… Внутри герметичной кабины на космонавтов «смотрели» теле– и кинокамера. Земля наблюдала все, что происходило на борту корабля: как вели себя космонавты, что делали. В любую минуту с Командного пункта мог поступить вопрос, приказ или совет по дальнейшим действиям. – Как идет привыкание к невесомости? – послышался голос Германа Титова. – Привыкаем, – кивнул Беляев. Он понимал подоплеку данного вопроса. После дебютного полета Юрия Гагарина всем последующим экипажам на «привыкание» к невесомости отводилось по одному витку вокруг Земли. Программа полета Беляева и Леонова отличалась от всех предыдущих: выход в космос Алексей должен был осуществить на стыке первого и второго витков. Это означало, что времени в их распоряжении имелось значительно меньше, и Герман своим вопросом намекал на скорый старт подготовки к выходу. Павел освободился от привязных ремней и, чуть приблизившись к приборной доске, глянул на показания давления, состава дыхательной смеси, температуры, влажности… Показания держались в пределах нормы. Записав их в бортовой журнал, он заметил, что товарищ также отстегнулся от кресла и плавает по тесному пространству кабины… |