Книга Время первых, страница 23 – Валерий Рощин

Корабль к этому моменту уже находился над Камчаткой.

– Ну и как ощущения? – справился Беляев.

– Все в порядке, командир! – с улыбкой ответил неунывающий Алексей.

В кабине было тихо. Лишь слабый шум работающих вентиляторов да монотонное тиканье бортовых часов слегка нарушали полную тишину.

Отразив гладким бортом последние лучи солнца, «Восход‑2» вошел в густую тень Земли.

Павел включил освещение. В кабине стало светло и уютно.

– Ну что ж, Леша, пора?

Тот с готовностью кивнул:

– Начнем…

* * *

Напряжение первых и самых ответственных минут полета спало, но на командном пункте по‑прежнему царила рабочая обстановка. Офицеры и специалисты через равные промежутки времени докладывали со своих рабочих мест:

– Двенадцать минут – полет нормальный.

– Параметры систем управления кораблем – в норме.

– Корабль достиг заданной орбиты. Скорость полета – расчетная. Высота… – докладывавший специалист на пару секунд замешкался.

– Что там с высотой? – спросил Королев.

– Немного выше расчетной.

– Назовите конкретную цифру!

– Четыреста девяносто пять километров.

– Это может помешать выполнению задания? – заволновался Каманин.

Точного ответа на этот вопрос пока никто не знал.

Уточнив новую орбиту, Шаталов переключился на внешнюю связь:

– Алмазы, я – Заря. Вы на орбите. Доложите о готовности к работе.

– Заря, я – Алмаз. Готовы приступить к выполнению задания.

Шаталов обернулся и встретился взглядом с Королевым. Тот кивнул.

– Алмазы, приступайте к выполнению.

– Вас понял, Заря. Начинаем выпуск шлюза.

Беляев дотянулся до пульта и щелкнул тумблером.

Одна из телевизионных камер была закреплена на краю шлюза. Как только внутрь прочной прорезиненной ткани стал подаваться воздух, камера зафиксировала движение – шлюз распрямлялся и медленно обретал заданную форму.

Передаваемую с камеры картинку наблюдали и на командном пункте. Сидящий перед монитором офицер управления доложил:

– Шлюз распрямлен.

Шаталов вновь посмотрел на Королева, но на сей раз одобрения не получил. Главный ждал доклада из космоса.

И тот вскоре поступил.

На приборной консоли перед космонавтами загорелось зеленое табло «Шлюз готов». Беляев немедленно доложил:

– Заря, шлюз распрямлен. Начинаем выравнивать давление в шлюзе.

Офицер у самописца сделал пометку на бумажной ленте о раскрытии шлюза. Сидевший неподалеку Черток пристально следил за ростом давления.

Тем временем Леонов переключил тумблер в положение «Наддув ШК». Манометр зафиксировал рост давления в шлюзовой камере.

– Заря, я – Алмаз, начали выравнивать давление. Разрешите начать подготовку к выходу в шлюз.

Сергей Павлович кивнул:

– Приступайте.

Часть сотрудников Командного пункта переместилась к мониторам, транслировавшим картинки с установленных на корабле телекамер.

* * *

Освободившись от привязных ремней, Леонов покинул кресло. Слева в нише, образованной благодаря отсутствию третьего кресла, находились два ранца; взяв один, он подал его Павлу и повернулся к нему спиной. Товарищ расправил лямки и помог Алексею приспособить его на спине. Затем подсоединил к тройнику шланг подачи из ранца кислорода и переключил клапан из режима «вентиляция» в режим «кислород».

Оба космонавта опустили на шлемах прозрачные «забрала». Беляев вторично проконтролировал давление в шлюзе. Оно было в норме – стрелка манометра показывала триста миллиметров ртутного столба.

– Заря, я – Алмаз. Давление в шлюзе выровнено, – доложил Беляев. – Перехожу на подачу кислорода из ранца.

Леонов включил подачу кислорода и проверил давление в скафандре. Оно полностью соответствовало давлению в шлюзе.

С этого момента пошел отсчет времени дыхания Алексея чистым кислородом…

– Заря, скафандры герметичны. Открываю внутренний люк шлюзовой камеры, – полетел на Землю следующий доклад.

По расчетам командира экипажа корабль должен был подлетать к юго‑западному побережью Африки. Дабы убедиться в этом, он внимательно посмотрел в иллюминатор.

Под кораблем проплывал сине‑бирюзовый океан, чуть дальше пролегала желтая песчаная полоса, за которой темнела зеленая масса джунглей.

«Самое время», – опустив «забрало» гермошлема, Павел надел перчатки и загерметизировал скафандр.

То же самое проделал Леонов.

Беляев дотянулся до приборной консоли и переключил тумблер «СА» в положение «открыт». Через секунду рядом загорелось красное табло «Люк СА открыт».

Сбоку от Алексея плавно открылась крышка люка.

– Я скоро! – сказал тот и развернул тело головой к люку. – Паш, подтолкни. Только нежно.

– Пошел, Леша, – аккуратно подтолкнул товарищ Леонова.

Втиснувшись наполовину в тесное пространство шлюза, тот остановился и протянул руку к висевшей на стенке бухте с фалом.

Фал служил не только гарантом безопасного возвращения Алексея на корабль. Одновременно он был и каналом радиотелефонной связи. Также внутри его имелись электрические кабели, по которым в кабину поступали данные о состоянии космонавта: давление, частота пульса и дыхания, температура тела и внутри скафандра.

Закрепив карабин фала на скафандре, Леонов двинулся вперед по узкой утробе.

– Я – Алмаз‑2, нахожусь в шлюзе, – известил он через несколько секунд.

– Понял тебя, – отозвался Беляев. – Заря, я – Алмаз. Закрываю внутренний люк шлюза.

Он вновь потянулся к тому же тумблеру и поставил его в положение «закрыт». Загоревшееся зеленое табло сигнализировало о штатном закрытии люка.

– Заря, начинаю сброс давления в шлюзе.

Стрелка манометра медленно поползла влево по шкале.

* * *

«Восход‑2» сделал полный оборот вокруг Земли. К этому моменту на командном пункте исчезло напряжение, связанное со стартом ракеты и выводом корабля на орбиту. Теперь здесь царила рабочая атмосфера, связанная с выполнением следующего этапа – с выходом Алексея Леонова в открытый космос.

Сидя на излюбленном месте позади других сотрудников Командного пункта, Королев наблюдал всю картину работы целиком и оценивал действия каждого в отдельности. Он прекрасно слышал радиообмен с Беляевым и представлял последовательность действий членов экипажа.