Онлайн книга «Время первых»
|
– Алмазы, датчик компенсации утечки прямо над вами – под панелью в центральной потолочной зоне, – терпеливо объяснял Сергей Павлович. – Рядом с клапаном сброса давления? – уточнил Беляев. – Да‑да, совершенно верно. Павел с Алексеем переглянулись и начали расстегивать привязные ремни. – Для вскрытия обшивки по контуру, – продолжал Главный, – удобнее всего воспользоваться инженерным ножом. – Напоминаю: он находится в инструментальном отсеке. Освободившись от ремней, Беляев дотянулся до небольшого инструментального отсека и вооружился специальным ножом. – Заря, я Алмаз, приступаем… * * * – Это авантюра! Авантюра, Сергей Павлович! – яростно жестикулируя, возмущался Раушенбах. – Обшивка скрывает оголенные контакты, находящиеся под напряжением! Вспомните, как во время сборки «Восхода» убило нашего техника. А ведь он был опытным и квалифицированным специалистом! Королев упрямо молчал. Отшвырнув мешавшую линейку, Борис Викторович ткнул пальцем в точку схемы, где сходились сотни электрических линий. – Посмотрите, какая здесь плотность укладки! А у них ни инструментов, ни нормального света! Остановите их, пока не поздно! Остановите! Но Главный уже принял решение. А когда он что‑либо решал – остановить его было невозможно. – Алмазы, слушайте меня внимательно, – сказал он в микрофон. * * * Справившись с обшивкой, космонавты на секунду замерли. – Японский бог! – прошептал Леонов. Они неплохо знали устройство своего корабля, но такое нагромождение электропроводки предстало перед ними впервые. Самые толстые жгуты, туго обвязанные пластмассовыми стяжками, сидели в центре специальной ниши; по краям и сверху их окружали жгуты потоньше. Для устранения внезапно появившейся проблемы космонавты должны были разрезать фиксирующие стяжки, раздвинуть освободившиеся жгуты и, добравшись до датчика компенсации утечки, обесточить его. Включался и выключался данный агрегат автоматически, и другого способа прервать его работу попросту не имелось. – Зря мы вскрыли обшивку, – вздохнул Павел и вытер со лба испарину. – Ты чего? – озаботился Алексей его нездоровым видом. – Нормально себя чувствуешь? – Так себе… Ничего. Держусь… В этот момент в эфир прорвался голос Королева: – Алмазы, система датчиков находится под жгутами электрических проводов. Чтобы до них добраться, нужно перерезать фиксирующую жгуты обвязку. – Мы уже поняли, Заря, – ответил Беляев. – Леш, давай… свети… Космонавты максимально приблизились к нише и принялись за работу… * * * – Евгений Анатольевич, что с ними будет, если у нас ничего не получится? – не оборачиваясь, тихо спросил Королев. Немного помедлив, Карпов ответил: – Сначала они почувствуют онемение конечностей. Потом начнутся судороги: от безобидного подергивания мышц до продолжительных и болезненных спазмов. Все это будет происходить на фоне частичной потери слуха, ослабления координации и зрительных галлюцинаций. – А потом? – повернулся к доктору Каманин. – Потом они просто заснут. – Заснут, и все? – Вот именно – все… * * * Евгений Анатольевич Карпов родился в 1921 году в Киевской области. Учась в школе, мечтал о двух профессиях: военного и врача. Узнав о том, что их можно совместить, не раздумывая отправился в Ленинград, где поступил в Военно‑медицинскую академию имени С. М. Кирова. Окончание академии пришлось на тяжелый военный 1942 год. Для распределения в войска действующей армии выпускников вывезли из Ленинграда по ладожской Дороге жизни. Свою службу Евгений Карпов начал в дивизии авиации дальнего действия, укомплектованной опытными экипажами, многие из которых в августе‑сентябре 1941 года наносили бомбовые удары по столице фашистской Германии. Так авиационная медицина стала его призванием и главной специальностью. Приобретенный в годы Великой Отечественной войны опыт Карпов приумножал научной работой в Институте авиационной медицины. Поэтому, когда встал вопрос о назначении первого начальника Центра подготовки космонавтов, выбор пал на него. В кратчайшие сроки, продиктованные стремительно развивающейся космонавтикой, Евгений Анатольевич решил ряд сложнейших проблем: выбрал в Подмосковье место для будущего Звездного городка, организовал там строительство жилья, лаборатории, спорткомплекса, многочисленных стендов и всего остального, что требовалось длякачественной подготовки будущих космонавтов. Пройдет совсем немного времени, и Карпову, наряду с Королевым и дежурным врачом Никитиным, доведется охранять сон Гагарина и Титова в ночь на двенадцатое апреля 1961 года. И именно Карпов, помогая первому в мире космонавту надеть перед полетом скафандр, вдруг срочно потребовал красную краску. И, выводя кисточкой на его белом гермошлеме буквы «СССР», сказал: – Чтоб те, кого ты встретишь на Земле после полета, поняли: ты свой… * * * Леонов освещал место работы небольшим электрическим фонарем, привязанным к запястью нейлоновым шнуром. Его напарник, упершись кленками в кресло, осторожно просовывал ладонь с инженерным ножом между раздвинутых жгутов. В нише поблизости от жгутов поблескивали в лучах желтого света открытые клеммы электрических контактов. – Стоп, Паша! Тихо! – Алексей заметил, как рука товарища скользнула мимо жгута и лезвие ножа едва не ткнулось в клеммы. С Павлом творилось что‑то неладное: голова безвольно покачивалась, руки не слушались; в какой‑то момент он просто стал неподвижен. – Паш, ты чего? – посмотрел Леонов на друга. Тот спал. Перестав светить фонариком в нишу, Алексей осторожно отвел руку товарища от клемм и попытался растормошить его. Не получилось. Тогда он отодвинул Беляева в сторону, вооружился ножом и решил действовать самостоятельно… – Алмазы! Алмазы, вы слышите меня? – доносился из динамика встревоженный голос Королева. – Алмазы, вы слышите меня? Ответьте!.. Отвечать было некогда. Кое‑как пристроив включенный фонарь в проводах на краю ниши, Леонов резал скрепляющую жгут стяжку. При этом он приговаривал: – Хорошо светишь, Паша… Лучше всех. Ровно… Светло так. Ага, молодец… Расправившись с несколькими стяжками, он медленно раздвинул жгуты, как когда‑то в далеком детстве раздвигал ладошками траву перед найденным птичьим гнездом. |