Онлайн книга «Леди и Некромант»
|
— Милия… Ричард двинулся на голоса. Идти пришлось недалеко. Дверь была не просто приоткрыта, но распахнута настежь. — …я убеждала себя, что они завидуют. Злословят. — Так и есть! Комната. Не сказать чтобы большая, но и не маленькая. Потолок в тех же завитушках, которые от времени пожелтели. Жерло камина, по летнему времени забитого сухими цветами. Каминная решетка. Ковер. Стены, обитые полосатой тканью. И, судя по разводам, обиты они были давно. — Я ведь любила тебя! И ради этой любви пошла против отцовской воли… Стол. Стулья. На одном восседает дама неясного возраста, но внушительной стати. Она то ли бледна, то ли напудрена сверх меры. И бледность эту подчеркивают что рыжие волосы, уложенные в прическу-башню, что темно-зеленое атласное платье. Поза дамы страдающая. Одна рука отставлена. Другая — прижата к высокому челу. К отставленной ручке припал мужчина. Невысокий. Пухлый. — …я снизошла… — Милия… Круглощек. Лысоват. Но лысину стыдливо прячет под реденькими волосами. В хвост их собрал по столичной моде десятилетней давности. Бант нацепил. Смешно смотреть. И сам он, раззолоченный, что кубок драгоценный, смешон. — Кем ты был? — в руке благородной лайры развернулось крыло веера. — Всего-навсего купцом! Им бы и остался, если бы не мой батюшка… а ты, неблагодарный… — Я благодарный! — взвился градоправитель, к ручке припадая с поцелуем. — Милия, я тебе не изменял! Я бы… я бы никогда… — …он тебя в люди вывел! Ричард постучал в дверь. — Доброго дня, уважаемые… Захлопнулся веер. Приподнялись рыжие брови, а на лице бледном появилось выражение брезгливости и, пожалуй, легкого недоумения. Мол, как получилось, что ее, благородную лайру, прервали. И кто? Ричард прекрасно отдавал себе отчет, что выглядит, мягко говоря, непрезентабельно. Одежда простая, пусть и из подгорного хлопка шитая. Такая и холод, и жар, и слюну грызла выдержит, а запачкается в крови ли, в слизи, то отстирается легко. А что запылилась слегка, так он не виноват. Дороги такие. Сапоги разношены. На шее амулеты гроздями, да не стандартные, золотые, как в высшем обществе принято. Нет, недаром Ричард и шаманизм учил, и рукопись… пригодилось. Если же выглядят его амулеты не слишком привлекательно, так это, как Грен утверждает, вопрос вкуса. Ричарду вот птичьи перья да молочные зубы криксы куда больше нравятся, чем янтарь на платине. И дешевле, если разобраться. — Надеюсь, не помешал? — Ричард достал платок и кое-как оттер характерное белое пятно на рукаве. Был тут вывертень или нет, но голубей в Ормсе водилось множество. — Вы кто такой? — тонкий визгливый голос Милии заставил Ричарда поморщиться. — Тарис, кто это такой? Отвечай немедленно! И веером хлопнула по лысой макушке. Вот дура. Тарис стерпел. Кряхтя и вздыхая, он поднялся с колен, кое-как одернул перекосившийся камзол, фалды которого свисали ниже колен, по той же, надо полагать, моде. И извлек из кошелечка лорнет на массивной ручке. Он оказался немолод. И непозволительно смешон. Круглое личико. Светлые бровки. Нос массивный хрящеватый. Реденькие бачки, побитые сединой. …и если имелась в его жилах благородная кровь, то весьма и весьма разбавленная. Впрочем, эту догадку Ричард оставил при себе. — Вы кто такой будете? — поинтересовался градоправитель отчаянно строгим голосом. Отчаяния в нем было куда больше строгости. — Некромант. — Ричард предъявил звезду. И Милия поджала губы. Да уж. Некроманта из дому так просто не выставишь… — Н-некромант? — слегка заикаясь, переспросил градоправитель. И покраснел, как девка, банные дни перепутавшая. — Некромант, — подтвердил Ричард. — У вас тут, говорят, вывертень завелся. — Где? — В городе. — Тарис! — теперь в голосе лайры Милии отчетливо слышались нервические ноты. — У нас в городе вывертень?! И ты молчал? — Я… — Боги милосердные! — Милия закатила очи. — За что вы послали мне такое наказание? Белый кружевной платок смахнул пот с лысоватого чела. — Мы можем поговорить в каком-нибудь… более подходящем для беседы месте? — Ричард поднял массивный осколок вазы, надо полагать дорогой и древней. Может быть, ценной. Но когда это останавливало истерящих женщин? — Поговорить? С ним? — Милия поднялась и оказалась выше мужа на полторы головы. Если соперница-баронесса примерно того же роста, то обвинения в позорном бюстоглядстве не лишены оснований. Выше выреза многоуважаемый Тарис Олейн просто физически не способен был заглянуть. — Да что он вам скажет? Что он вообще знает?! — Милия… — Он же ничтожество! — Милия! — Нет, дорогой, я хочу, чтобы этот милый юноша, — при этих словах Ричарда одарили воистину очаровательной улыбкой, он даже содрогнулся, — знал правду. А правда в том, что мой супруг — совершенно бесполезное создание, только и способное, что на гулящих девок заглядываться… Щеки градоправителя залились багрянцем. А благородная лайра, ущипнув супруга за круглую щечку, изволила удалиться. К немалому облегчению обоих мужчин. — Вы… — Градоправитель испустил тяжкий вздох. — Вы не обращайте внимания… Милия — она милая… на самом деле очень добрая… …как голодная грызла, не иначе. — Но ревнива… вспыхивает по малейшему пустяку. Потом успокаивается. Ей самой неудобно будет, да… вы придете на ужин? — Зачем? Ричард протянул осколок, который многоуважаемый Тарис положил на стол. И опустившись на корточки, принялся собирать остальные, белые, похоже, и вправду фарфоровые. — Она лайра… а я и вправду сын купца… в третьем колене… батюшка очень успешный был, а я Милию как увидел, влюбился… жить без нее не мог. Или без ее связей? Вряд ли потомственному купцу грозило стать градоправителем. Но почему отец Милии не возразил? Или… дело в деньгах? Титул титулом, кровь кровью, а золото золотом? Впрочем, какое Ричарду дело? — Ей здесь скучно… — градоправитель ссыпал горсточку осколков на блюдо. — Вот и выплескивает… приходите вечером на ужин? Расскажете что-нибудь… этакое… |