Онлайн книга «Настоящая ложь»
– Да. Ты бьешься за свой кусок пирога, – сказала Имми. – И получаешь шоколадный торт с шоколадной глазурью из пяти коржей. Но для меня главное не это – можешь называть меня глупой, но я не хочу никаких тортов. Я, может, вообще не голодна. Я просто пытаюсь быть собой. Существовать и наслаждаться тем, что меня окружает. Я знаю, что это роскошь, и мне, наверное, чертовски повезло обладать такой роскошью, но я пытаюсь ценить это, люди! Позвольте мне просто быть благодарной за то, что я здесь, валяюсь на этом пляже и не чувствую, что должна постоянно куда-то стремиться. – Я думаю, что ты ошибаешься насчет американской мечты, – возразила Джул. – Нет, не ошибаюсь. Почему ты так решила? – Американская мечта требует действий, героических усилий. – Ты серьезно? – Американцы любят воевать, – сказала Джул. – Мы хотим менять законы или нарушать их. Нам нравятся вигиланты [22]. Мы без ума от них, верно? От всех этих супергероев, фильмов вроде «Заложницы» [23] и прочих авантюр. Мы все готовы ринуться на запад и оттяпать землю у тех, кому она принадлежала раньше. Линчевать так называемых плохих парней и бороться с системой. Вот что такое американская мечта. – Скажи это моей маме, – фыркнула Имми. – «Здравствуйте! Имми хочет вырасти и стать мстителем, а не промышленным магнатом». Посмотрим, что из этого получится. – Я поговорю с ней. – Хорошо. Это очень поможет. – Имми усмехнулась и, перекатившись на пляжном одеяле, сняла солнцезащитные очки. – У нее совершенно бредовые идеи насчет меня. Скажем, в детстве мне совсем не помешало бы иметь парочку друзей – таких же приемных, чтобы я не чувствовала себя одинокой или какой-то ущербной, ну и все в таком роде, но тогда мама стояла на своем: Имми в порядке, она в этом не нуждается, мы такие же, как все другие семьи! Потом, пятьсот лет спустя, когда я уже училась в девятом классе, она прочитала статью в журнале про усыновленных детей и решила, что мне нужно подружиться с той девчонкой, Джоли, которая недавно поступила в Гринбрайар. Джул вспомнила ее – она видела эту девушку из Американского театра балета на празднике по случаю дня рождения Имми. – Моя мама мечтала, что мы станем близкими подругами, и я честно пыталась, но та девчонка явно меня невзлюбила, – продолжала Имми. – У нее были голубые волосы. Круче, чем у тебя. Она дразнила меня за любовь к бездомным кошкам и чтение «Хайди», высмеивала музыку, которая мне нравилась. Но моя мама упорно звонила ее маме, а та звонила моей, и они строили планы для нас обеих. Короче, придумали себе всю эту хрень насчет нашей сиротской связи, которой никогда не существовало. – Имоджен вздохнула. – Грустные воспоминания. Но потом они переехали в Чикаго, и моя мама успокоилась. – Теперь у тебя есть я, – сказала Джул. Имми протянула руку и коснулась затылка Джул. – Теперь у меня есть ты, и с тобой моя психика явно улучшилась. – Здоровая психика – это хорошо. Имми открыла сумку-холодильник и достала две бутылки домашнего холодного чая. Она всегда приносила на пляж напитки. Джул не нравилось, что в чае плавают ломтики лимона, но все равно сделала несколько глотков. – Тебе идет короткая стрижка, – заметила Имми, снова коснувшись затылка Джул. Приехав домой на зимние каникулы после первого семестра в Вассаре, Имоджен кинулась рыться в картотеке Гила в поисках документов об удочерении. Найти их оказалось нетрудно. – Мне казалось, что эти бумаги помогут мне получить некоторое представление о моей личности, – сказала она. – Словно знание имен и обстоятельств объяснит, почему я была так несчастна в колледже, или вернет мне ощущение корней, чего у меня никогда не было. Но нет, чуда не произошло. В тот день Имми и Джул приехали в Менемшу, рыбацкую деревушку неподалеку от дома Имми на Мартас-Винъярде. Они вышли на каменный пирс, который простирался далеко в море. Чайки кружили над головой. Море плескалось у самых ног. В этом году они сравнялись в росте. Имми и Джул сидели на камнях, и их тела, намазанные солнцезащитным кремом, блестели на солнце. – Короче, полный облом, – сказала Имоджен. – Об отце вообще ни слова. – А какое имя тебе дали при рождении? Имми покраснела и набросила на лицо капюшон, скрывая обесцвеченные, стриженные под пикси [24] волосы, тонкие линии выщипанных бровей, глубокие ямочки на щеках и ровные зубы. Одно из маленьких ушек украшал тройной пирсинг. – Я не хочу говорить, – донесся из-под капюшона ее голос. – Считай, что я в домике. – Да ладно. Ты же сама начала. – Ты будешь смеяться, если я скажу. – Имми подняла капюшон и посмотрела на Джул. – Форрест смеялся, и это меня взбесило. Я не могла его простить целых два дня, пока он не принес мне конфет с лимонным кремом. Форрест, бойфренд Имми, жил вместе с ними в доме на острове Мартас-Винъярд. – Форресту нелишне поучиться хорошим манерам, – заметила Джул. – Да он даже не подумал. Просто разразился хохотом. Потом, правда, искренне раскаивался. – Имми всегда защищала Форреста после того, как сама же на него нападала. – Пожалуйста, скажи, какое имя тебе дали при рождении, – не отставала Джул. – Я не буду смеяться. – Обещаешь? – Обещаю. Имми прошептала ей на ухо: – Мелоди, а еще Бэйкон. Мелоди Бэйкон. – А второе имя было? – спросила Джул. – Не-а. Джул не засмеялась и даже не улыбнулась. Она обняла Имми обеими руками, и девушки уставились на море. – А ты ощущаешь себя Мелоди? – Нет. – Имми задумалась. – Но Имоджен я себя тоже не чувствую. Они смотрели, как пара чаек только что устроилась на камне рядом с ними. – Отчего умерла твоя мама? – спросила Джул после долгой паузы. – Этого нет в документах? – Я еще раньше догадывалась о причинах ее смерти, и мои подозрения подтвердились. Передозировка метом [25]. Джул попыталась это осмыслить. Она представила себе, как ее подруга, еще совсем малышка, в мокром подгузнике ползет по грязному одеялу, под которым лежит ее мать, обколотая и безучастная. А может, уже и мертвая. |