Онлайн книга «Неизвестный Алексеев. Неизданная проза Геннадия Алексеева»
|
Джованни Амендола о фашизме: «Это положение, при котором нормальные отношения между государством и обществом совершенно извращены: общество существует для государства, а государство для правительства, а правительство для партии». Но Муссолини был добрый дядя. И его ребята были приличные парни. Они редко убивали, чаще просто избивали своих противников до полусмерти. Правда, многие пострадавшие уже не могли оправиться после побоев и вскоре умирали, но это было уже их личное дело – могли и не умирать. Это был облегченный, утонченно-европейский вариант политического бандитизма. Это были цветочки, ягодки появились позже. «Всякая сила моральна» – вот тезис, который я ненавижу с детства, с той поры, когда я еще не знал его точной формулировки. Я буду ненавидеть его всю жизнь. 1.9. У Блока в дневнике есть запись: «Хотел бы много и тихо думать, тихо жить, видеть немногих людей, работать и учиться. Неужели это невыполнимо?» Я живу именно так, как хотел Блок. Чего же мне еще надо? Уверенности. Да, только уверенности, что моя жизнь не будет завтра смята в комок, как клочок газеты. 3.9 В детстве и отрочестве я, разумеется, был бессмертен. Пришла юность. Смерть вышла из-за угла и улыбнулась мне жуткой своей улыбкой. Я испугался и понял, что надо бежать. Я бежал долго и наконец перешел на шаг. «Кажется, она отстала!» – подумал я и увидел перед своим лицом ее оскал. Стало ясно, что бежать бесполезно. Теперь мы идем с нею рядом. От нее несет холодом, как из погреба, поэтому у меня все время насморк. Но в ее улыбке, как ни странно, есть что-то детское. 5.9 Дача. Тихий, теплый, почти южный вечер. Трещат сверчки. Тихая музыка по радио. Небо в крупных звездах. Час всепрощения, благодарственный час. Благодарю мироздание, приютившее меня! Благодарю жизнь, которая была ко мне строга, но благосклонна! Благодарю искусство! Благодарю эту ночь, и сверчков, и небо в крупных звездах! 6.9 Утром ходил за грибами. Нашел штук сорок белых. Они росли в молодом сосняке на белом мху. Шляпки у них темные, красно-коричневые, почти вишневые. Каждый раз, когда заметишь такую шляпку, сердце сладко екает. И потом, когда погружаешь пальцы в мох, нащупываешь ножку, осторожно поворачиваешь ее, подымаешь гриб и рассматриваешь его – какое это наслаждение! 10.9 На улице подошел ко мне пьяный и представился: – Зайцев! Потом сказал: – Знаете Пушкина? Поэт великий. А Твардовского знаете? Три поэта есть у России – Пушкин, Твардовский и я, Зайцев! Слушайте! И он прочел очень складную басню, не хуже, чем у Михалкова. 5.10 Война продолжается. Грохот. Лицо солдата, искаженное мукой смерти. Лицо солдата, искаженное ненавистью. Лицо солдата, искаженное ужасом. 22 года прошло, но война все продолжается. В тысячах кинотеатров, в миллионах книг рвутся авиабомбы, горят танки и мертвецы, не моргая, смотрят в небо. Война затянулась. Она никак не может окончиться. Завтра я вылезу на бруствер и заору: «Впере-е-е-ед!» И упаду лицом вниз в жидкую глину. А после танк раздавит мой труп, вотрет его в землю и умчится, неся на гусеницах частицы моей плоти. Послезавтра я буду сидеть в десятом ряду партера и смотреть на себя, падающего лицом вниз в жидкую глину и на танк, раздавливающий мой труп. Войне не видно конца. 6.10. Интонация – освободиться от иронии. Ритм – освободиться от повторов. Жизнь – освободиться от лени. Работать! 9.10. У египетской царицы Хатшепсут был возлюбленный – зодчий Сенмут. Он построил для нее знаменитый храм в Деир-эль-Бахри, самый красивый храм Древнего Египта. Зодчий Сенмут – это я. Прошло 35 веков, и я родился второй раз. А царица не родилась. Отсюда все мои несчастья. Быть может, она родится позже и не найдет меня на Земле. И жизнь ее будет печальна. Второй раз нам не суждено было встретиться. На фотографии ее статуя. Я вглядываюсь в ее лицо, и оно кажется мне знакомым. Да, я помню его, хотя прошло уже 35 веков. Нужно вспомнить все остальное! Необходимо вспомнить! Это очень важно! 18.10 Шквальный ветер. Вода в Неве стоит вровень с берегами. У всех булочных очереди – паника. На Петроградской говорят, что Васильевский уже затоплен, а на Васильевском – что вся Петроградская уже под водой. Но вода еще не перелилась через край. Получил диплом кандидата наук. Скромная на вид бумаженция, и сколько из-за нее унижений! Первый космический корабль опустился на Венеру. Атмосфера планеты, как и предполагалось, состоит почти из одного углекислого газа. 19.10 В душе у меня как-то стихло, и эта тишина уже пугает. 27.10 Бюрократическая машина. Медленно вращаются огромные зубчатые колеса. Подставишь палец – затянет руку, потом и всего целиком. Долго будет крутить тебя между колесами. После машина выплюнет тебя, полураздавленного, полуживого. Очнешься и увидишь в руке бумажку, ту самую, из-за которой сунул палец. По закону как кандидат наук имею право на дополнительную жилплощадь. Но право – звук пустой. Нужна бумажка с печатью. Три дня мяли меня зубчатые колеса, и вот – о радость! – бумажка в руке. Теперь я буду платить за квартиру на 3 рубля 50 копеек меньше! 7.11 Фильм Эйзенштейна «Октябрь». Прекрасно сделано. Но если судить по фильму, центральной фигурой революции был, как ни странно, Антонов-Овсеенко – живописный человек в широкополой шляпе, в очках и с кудрями до плеч. 20.11 Две женщины. Одна говорит обо мне: – Он же поэт! Вторая спрашивает меня: – Это правда? А вы как – под гитару или просто? – Под баян, – отвечаю я, – а иногда и под балалайку. Под балалайку даже лучше получается. 3.12 Православие – самый азиатский, самый косный вариант христианства. Веками оно отсекало Россию от Европы. Благодаря ему средневековье тянулось у нас до конца XVII века. Живопись прозябала шесть веков. Не было литературы, театра, музыки, не было никаких наук. А потом, уже в девятнадцатом и в начале двадцатого, пышным цветом расцвел цветок антисемитизма – начались еврейские погромы. |