Онлайн книга «Портрет с пулей в челюсти и другие истории»
|
– Меир, когда ты повзрослеешь? Иче (крупы), отец четверых детей, говорил: – Меир, когда ты… Шломо (рис), отец двоих: – Меир… Арон, отец единственной дочери, самой младшей в семье, будущего профессора философии, Арон, у которого сельдь и рыбопродукты: – Меир! Братья, конечно, были серьезные и взрослые, но когда, например, Арон – маленький и нудноватый – входил в гостиную, веселее там не становилось. Никто и не замечал: здесь Арон или его еще нет. Когда же входил Меир, лица у всех прояснялись и жить на свете становилось приятнее. 3. Дядя Меир женился на богатой пышнотелой портнихе с длинными светлыми волосами и короткой шеей. Они наняли прислугу. “Девушку” – говорили в те времена. У нее были живые глаза, приветливая улыбка и неправильная, слегка выпяченная верхняя губа. Алиция, деревенская девчонка, влюбилась в дядю Меира. Господи. В него все девушки влюблялись, но не по-настоящему. К дяде Меиру никто не относился всерьез. Никто – за исключением деревенской девчонки. 4. Во время войны Алиция проявила себя смелой и предприимчивой. Раздобыла поддельные документы. Подкупила охрану… Благодаря Алиции из гетто выбрались дядя Меир и Арон, его брат, с семьями. Меир вышел последним. Он боялся. Тянул до последнего, но вышел с шиком. Надел бриджи, высокие сапоги, куртку из яркого клетчатого одеяла… и первый же шмальцовник затащил его в ближайшую подворотню. – Деньги! Дядя Меир вытащил банкноты из одного сапога и отдал шмальцовнику. Вытащил из другого – и отдал. Шмальцовник сосчитал, спрятал… – Я могу идти? – спросил, дрожа, дядя Меир. – Погоди, – сказал шмальцовник. Достал бумажник, отсчитал половину банкнот и вручил дяде: – Держи. Тебе тоже надо жить. Раз уж все на свете любили дядю, мог ли его не полюбить шмальцовник? – Иди и живи, – повторил он, хлопнув дядю Меира по плечу. Ну и дядя Меир пошел. И жил дальше. 5. Алиция пристроила всех на арийской стороне. Приносила им продукты. Приводила врачей. Когда возвращалась из деревни с нелегальным мясом, ее арестовали. Отправили в Освенцим. Там она встретила Геню, свояченицу дяди Меира. “Я раздобыла синюю кружку с проволочной ручкой, – после войны писала Геня из Иерусалима родственникам в Осло. – Еще затемно, до апеля [130], я бежала в кухню, Алиция брала половник и со дна котла зачерпывала мне супу погуще…” 6. Погибли: Давид (мука) с женой и шестерыми детьми; Иче (крупы) с женой и четырьмя детьми; Шломо (рис) с женой и двумя детьми. Выжили благодаря Алиции: дядя Меир с женой и дочкой; Арон, брат Меира, с женой и дочкой (будущим профессором философии); Геня, свояченица Меира. 7. Они встретились в Лодзи: уцелевшие семьи и Алиция. Решили эмигрировать. До отъезда следовало как-то определиться с Алицией. Нашли ей мужа. “Он был в порядке”. В семейном альбоме есть его фотография. Светлые волосы, скошенный подбородок, открытый взгляд и крупный курносый нос. – Я не назвала бы его некрасивым, – рассказывала Хелен. – И красивым бы не назвала. Он не был глуп. И не был умен. Он был в порядке. Сдерживал обещания и уж точно не походил на Рудольфо Валентино. 8. Они говорили: – Лучше ничего не придумать, дорогая Алиция. У тебя будет дом, родятся дети. Даст Бог, когда-нибудь навестите нас в Норвегии… Алиция слушала с пониманием. У нее будет дом. Родятся дети. – Мы тебя будем помнить до конца жизни, дорогая Алиция… Они сдержали слово. Из Осло посылали деньги, из Израиля – цитрусы. “Дорогая Геня, доллары получила…” – писала Алиция в новогодней открытке. “Подтверждаю получение…” – писала Алиция на бланке Банка Пекао [131]. “Господи, почему судьба ко мне так недобра? Почему мы не вместе? Вы пишете, что пора бы уже повзрослеть. Я взрослая, поэтому мне так тяжело… Но почему-то я верю, что когда-нибудь еще буду с вами …” – писала Алиция. “Подтверждаю получение…” “Доллары получила…” “У меня для вас печальная новость. Моя жена в психиатрической больнице…” – написал в Осло муж Алиции. 9. В семье Хелен постоянно присутствовали две темы: Алиция и женские чулки. Чулки были приятной темой. Арон мигом угадал будущность нейлоновых чулок, Меир очаровал владелиц галантерейных магазинов. Арон оценил перспективность колготок, Меир очаровал… Арон обладал даром предвидения, Меир – обаянием. Фирма “Братья Зоненшайн” процветала. Алиция была темой печальной. – Что с Алицией? – озабоченно спрашивала мать Хелен. – Вы получили письмо? – Плохо с Алицией, – отвечала жена Меира и шумно вздыхала. – Есть новости от Алиции? – спрашивал дядя Меир. – Новости скверные, очень скверные, – с грустью, понизив голос, отвечал отец Хелен. – Почему вы ее не приглашаете? – спрашивала Хелен. – Она по вас тоскует. – В Осло? – удивлялись они. – А что ей тут делать? – Ясно, – говорила Хелен. – Она всего лишь полька из деревни. Что деревенской польке делать с вами в Осло? – Не кричи, – просила мать. – Мы ей благодарны. Мы ей помогаем. Что еще можно?.. “В начале болезни я думала о самоубийстве, теперь это прошло… Конечно, мне не велено волноваться. Сын навещает меня в больнице два раза в год. Когда муж со мной развелся, он взял опекунство, а сейчас я его не интересую. Если у вас есть желание, попрошу или ношеную одежду, или лимоны и апельсины, потому что пошлина маленькая…” – писала Алиция. Последнее письмо из Польши пришло от ее бывшего мужа: “У меня для вас печальная новость. Алиция умерла”. Хелен Зоненшайн убежала из дому. Служила официанткой, нанималась сидеть с детьми и заработала на билет в Штаты. Поселилась в Калифорнии, с другими молодыми евреями, тоже убежавшими из дому. |