Книга Венера из меди, страница 30 – Линдсей Дэвис

Я ощупал затылок и нашел на волосах кровь. Под туникой закровоточила рана, полученная в последнем расследовании.

– Твои громилы избили меня. Если этот разговор собирается затянуться, один из них мог бы притащить мне стул?

– Принеси его себе сам!

Она жестом остановила рабов. Я сложил руки на груди и покрепче встал на ноги.

– Крутой, а? – издевалась она.

Она продолжила ткать. Сидела она ко мне боком, делая вид, что не обращает на меня внимания, хотя это было не так. Ритмичные движения челнока действовали мне на нервы.

– Сударыня, ты не могла бы не делать это, пока мы разговариваем?

– Ты можешь говорить.

Ее рот сердито сжался, хотя голос оставался спокойным.

– Тебе следует многое объяснить. Ты всю неделю следишь за моим домом и за мной. Один из моих арендаторов рассказал мне, что ты был в Субуре и задавал грубые вопросы о моей личной жизни…

– Ты должна была привыкнуть к этому! – прервал я ее. – Во всяком случае, я не повсюду следую за тобой; пантомиму я пропустил, я уже видел ее. Оркестр был уныл, сюжет глуп, а сам мим был старым лысым пузаном с вытаращенными глазами, настолько страдающим подагрой, что его и стукнуть то было стыдно!

– А мне понравилось.

– Любишь грубые фарсы, а?

– Предпочитаю иметь собственное мнение. У тебя есть имя?

– Дидий Фалько.

– Информатор?

– Правильно.

– И ты еще смеешь презирать меня!

Я не был одним из тех подлых червей, которые подслушивают разговоры сенаторов, чтоб донести о их неосмотрительных словах Анакриту во дворец, или их собственным неудовлетворенным супругам, но я позволил себе не отреагировать на оскорбление.

– Итак, Фалько, кто нанял тебя шпионить за мной?

– Семейство твоего жениха. Не вини их.

– Я и не делаю это, – решительно ответила Северина, – со временем мы с ними придем к должному взаимопониманию. У них есть свои сокровенные интересы. У меня тоже, как это и бывает.

– Влюблена? – едко спросил я.

– Как ты думаешь?

– Ни разу! А он?

– Сомневаюсь.

– Честный ответ!

– Нов и я практичные люди. Романтическая любовь редко бывает долгой.

Я задавался вопросом, был ли Гортензий Нов в большей степени влюблен чем она. Человек, проживший холостым столько лет, обычно любит убеждать себя, что его причина отказа от свободы совершенно особая. Девушка говорила со мной с холодной рассудительностью, которую она вряд ли демонстрировала в его компании. Бедный старый Нов мог вводить себя в заблуждение, что его возлюбленная такая скромница.

Северина потянулась к корзине за новым мотком шерсти наблюдая за мной. Тем временем я все еще пытался отгадать, почему она сегодня взяла инициативу в свои руки. Это могло быть простое нетерпение, от того что я все время следовал за ней. Но я чувствовал, что ей действительно нравится играть с огнем.

Она села и положила свой узкий подбородок на сложенные домиком пальцы.

– Ты бы лучше предал гласности тревоги этого семейства, – предложила она. – А мне скрывать нечего.

– Тревогой моих клиентов является то, что обеспокоило бы любого, юная леди, твое запятнанное прошлое, твои настоящие мотивы и твои будущие планы.

– Я уверена, ты это знаешь, – перебила меня Северина, все еще сдерживаясь, но с блеском в глазах, который я только приветствовал, – что мое прошлое было тщательно изучено.

– Старым напыщенным претором, у которого не хватает ума, обратить внимания на своего чрезвычайно толкового секретаря.

Взгляд, которым она наградила меня мог означать как появившееся уважение, так и возросшую неприязнь.

– Я считаю, что секретарь проявил к тебе свое расположение, и не обязательно тайно, – добавил я, вспомнив Лузия, как прямолинейного типа, способного откровенно высказать свое мнение. - Что ты думаешь по этому поводу?

Северина выглядела удивленной этим вопросом, но сумела заставить ответ звучать несколько манерно:

– Понятия не имею!

– Ложь, Зотика! Ну, я здесь новичок, до сих пор придерживающийся нейтралитета. Предположим, ты шепнешь в мое благосклонное к тебе ушко, что произошло на самом деле. Начнем с твоего первого маневра. Тебя таскали туда-сюда начиная с рынка рабов на Делосе в детстве, и до самого Рима. Ты вышла замуж за своего хозяина. Как ты это сделала?

– Никакого обмана, уверяю тебя. Моск купил меня, потому что я выглядела смышленой; ему нужен был кто-то кого можно было обучить присматривать за складом…

– Способность к счету должно быть помогает тебе в качестве наследницы!

Я заметил, как она вздохнула, но мне не удалось добиться от нее вспышки, на которую я надеялся. Как и подобает рыжим, она была зажата и скрытна – словно тот, кто размышляет на руинах империй. Я мог представить себе, что она плетет заговор, чтоб отомстить за воображаемую обиду, спустя много лет после происшествия.

– Север Моск никогда не домогался меня, но когда мне исполнилось шестнадцать, он предложил мне выйти за его замуж. Возможно, потому что он никогда не злоупотреблял мной – в отличии от других – я согласилась. А почему бы и нет? Его магазин был лучшим местом, где я когда либо жила, я чувствовала там себя как дома. Я получила свободу. Но ведь большинство браков по сути, лишь коммерческие сделки; никто не может осмеивать меня за то, что я воспользовалась своим шансом.

У нее была любопытная особенность уметь предугадывать реплики собеседника. Видимо, наедине она часто говорила сама с собой вслух.

– Что он получил?

– Мою молодость. Мое общество.

– Твою невинность? – подкольнул я.

Это заставило ее яростно вспыхнуть.

– Верную женщину и тихий дом, где он мог принять своих друзей! Сколько мужчин могут похвастаться этим? У тебя это есть, или есть лишь какая-нибудь дешевка, что орет на тебя?

Я не отвечал.

Северина продолжила тихим сердитым голосом:

– Он был уже пожилой. Его сила угасала. Я была хорошей женой, пока могла, но мы оба знали, что это, вероятно, не долго продлится.

– Присматривала за ним, не так ли?

Она посмотрела на меня прямо, отбивая мои шпильки.

– Ни у одного из моих мужей, Дидий Фалько, не было повода для сожаления.

– Настоящая профессионалка!

Она криво усмехнулась. Я пристально разглядывал ее. Эта бледная кожа, хрупкое тело и независимый характер; было невозможно представить, какой она была в постели. Но мужчины, ищущие уюта, могли бы легко убедить себя в ее покорности.