Онлайн книга «Добрая злая любовь»
|
– От кого она осталась, я не помню, – покачала головой Анна. – Золотая монета номиналом в десять рублей, Санкт-Петербург, тысяча семьсот шестьдесят второй год. – Сейчас, наверное, раритетом считается... – благоговейно произнесла Наташа. – Еще каким... Триста шестьдесят семь тысяч рублей – вот за сколько ушла подобная монетка на прошлогоднем аукционе, – бесстрастно сообщила Анна. – Триста шестьдесят семь тысяч... – прошептала Наташа ошеломленно. – Там еще икона Богоматери Казанской в серебряном окладе, конец девятнадцатого века... Дешевле, чем монетка – всего тысяч сто пятьдесят за нее сейчас можно выручить. – Сто пятьдесят тысяч! – Пепельница медная, с автографом Маяковского... та еще подешевле будет... Но тоже не копейки стоит. Ты там в этих контрибуциях-атрибуциях сначала разберись... Наташа сидела над вещами, вынутыми из пакета, и не знала, плакать ей или смеяться. – Послушай, Аня, – наконец смогла она произнести. – Я не могу это взять. Тут же огромные деньги! – Если ты думаешь, что ими можно покрыть долг Аркадия, то ошибаешься. Дачу все равно придется продать, как ни крути... А деньги, которые за эти безделушки выручишь, на самом деле не такие уж большие. Все равно меньше, чем ты при разделе наследства могла получить. – Мне ничего не надо. – Наташа! – с раздражением произнесла старшая сестра. – Ну что ты за человек такой! Кто же в наше время от денег отказывается, а? Они что, совсем тебе не нужны? – Нужны, конечно... – закивала Наташа. – Но меня что-то беспокоит, а что – я пока не могу понять. Как будто будет хуже, если я вздумаю на этом обогатиться... – Богатый человек – не тот, у кого много денег, а тот, кому хватает того, что у него уже есть... – пробормотала Анна. – Это твоя логика? – Ну, вроде того... – Я эти вещи назад не возьму, – холодно произнесла Анна. – Они твои – и точка. Я их вообще дома держать не хочу – только Аркашу искушать. – Ладно, – вдруг согласилась Наташа. – Беру. Но продавать не буду! – Ах, это уже твое дело... – Анна поднялась. – Ладно, я пошла. У порога она обернулась: – Знаешь, Наташа, мама специально для нас все это собирала. Она говорила – пригодится на черный день. Наташа осталась одна. Она продолжала ждать, когда же ей позвонит Никита, но телефон по-прежнему молчал... «Наверное, что-то случилось, – уже по другому поводу заволновалась Наташа. – Никите Савельевичу стало хуже. Или даже... Нет, о смерти лучше не думать!» Черный день. Кто знает, когда он наступит?.. * * * Следующий день был – воскресенье. Наташа вышла из дому ранним утром и отправилась в большой супермаркет неподалеку. Она не любила шумных рынков, где золотозубые торговцы дергали ее за рукав. Супермаркет, где можно объезжать с тележкой длинные ряды товаров, – самое оно. То, что нужно по уши влюбленной девушке, которая не желает ни с кем общаться... В этот час проходы между рядами были почти пусты. Наташа положила в тележку банку растворимого кофе, небольшой кусочек ноздреватого сыра, связку бананов. Потом вспомнила, что собиралась купить своего любимого овсяного печенья... В отделе кондитерских товаров бродил веселый клоун в рыжем парике, с накладным красным носом и раздавал всем на пробу конфеты. Несколько детей – а в этот час сюда заглядывали в основном мамочки со своими чадами – бегали с радостными воплями вокруг клоуна. – Новый шоколад «Сладкая мечта»! Попробуйте, не пожалеете! – кричал тот дурашливым голосом. – Всем-всем-всем! Меняю одну большую конфету на одно маленькое стихотворение! Мальчишка лет пяти – вылитый херувим – дернул клоуна за широкую штанину. – Согласен, – хрипло заявило дитя. – Слушай сюда, старик... Клоун услужливо наклонился к ребенку: – Да, молодой человек? – Села муха на варенье, вот и все стихотворенье! – хриплым голосом выпалил херувим. Потом вырвал из рук клоуна конфету и быстро убежал к кассам, где расплачивалась его мать. Все вокруг засмеялись, и Наташа тоже... Клоун вдруг поднял голову и направился прямо к ней. – Попробуйте конфетку, Наташа, – произнес он все тем же дурашливым голосом. Ей стало не по себе. Откуда клоун знает ее? Она посмотрела в его размалеванное красно-бело-черной краской длинное, какое-то «лошадиное» лицо и спросила удивленно, даже с затаенным страхом: – Разве мы знакомы? – Еще как знакомы... – прогнусавил клоун. – Богиня Флора, повелительница цветов! – Клюев! – внезапно озарило Наташу. – Угадала! – Клоун слегка оттянул накладной нос, и тот с чмокающим звуком прилепился обратно. – Получай приз! И он сунул Наташе в руки конфету в пестрой обертке. Клюев был из другого, чужого Наташе мира, того, в котором жила Катя Стенич. – Спасибо, – растерянно произнесла Наташа. – Как дела? Я вот, видишь, подрабатываю тут в свободное время... – притопывая ногами в огромных бутафорских штиблетах, Клюев закружился возле рядов с шоколадом. – Подходи, народ, будет пир горой!.. Купи конфет – не будет бед!.. Сладкие конфетки – счастливые детки!.. Наташу так и подмывало спросить Клюева о Кате. «Как его зовут? – лихорадочно пыталась она вспомнить имя. – Кажется, Дима...» – Дима... – Что, моя богиня? – Он фамильярно подхватил ее под локоть. Вблизи от него как-то странно пахло – валерьянкой, что ли... – Я хотела узнать, как там Сима поживает? – издалека начала Наташа. – О, Симе очень повезло!.. – ехидно воскликнул Клюев. – Симка нас всех скоро переплюнет! Ее, говорят, в свою студию сам Табаков хочет пригласить. – Неужели? – ахнула Наташа, искренне радуясь за неприкаянную Серафиму. – Сам Табаков? – Да, ходят такие слухи... – хмыкнул Клюев. – А я вот, видишь, какой ерундой вынужден заниматься! Сладкие конфетки – счастливые детки... – Скучно? – При чем тут скучно! – перекосил он свое раскрашенное лицо. – Конфеты – это не мой профиль, даже если они с ликером. Вот если бы что покрепче надо было разрекламировать... Наташа засмеялась. – Слышала? – вдруг хитро подмигнул ей Клюев. – Про Стенич? – Что? – вздрогнула Наташа. – Неужели не слышала? – искренне удивился тот. – Ну надо же – а я думал, что вы с ней подруги! В общем – есть, есть на свете справедливость! – О чем ты? – Этот ее сценарист, Рощин, узнал про Катькины шашни с Ромочкой и выгнал ее, – с торжеством произнес Клюев. – Ну и немудрено – они с Ромкой уже почти не скрывались! |