Онлайн книга «Золотая женщина»
|
– Здрасте! – крикнула старуха через забор, потом повернулась к Вике: – Митяй и жена его, Нинка. Митяй у нас справный мужик, не пьет. Вон, машина у него есть… Позади Митяя стоял «Москвич-412», с замазанными пятнами ржавчины. И Митяй, и жена его Нинка таращились на Вику с простодушным, тупым удивлением. Вика отвернулась. У старухи был дом такой же старый, как и она сама. Перед домом росли яблони, чуть в стороне – ровные ряды грядок. Вика с отвращением посмотрела на торчащую из земли зелень… Старуха помогла Вике взойти на покосившееся крыльцо, пустила внутрь. В доме царила полутьма и пахло как-то неприятно – чем-то кисловатым, затхлым, густым. – Ложись-ка вот сюда… Глядишь, и оклемаешься. – Старуха подвела ее к низкому топчану, покрытому пестрой заштопанной тряпкой. Вика покорно легла на топчан, сложила руки на груди. Перед глазами все кружилось. – Я не боюсь… чего бояться? Я давно этого ждала… – едва слышно прошептала Вика. Она ждала свою смерть. – Чего? – крикнула старуха, возясь у печи. – Чего сказала, что ли? Вика вздохнула и произнесла громко, торжественно: – Скажите, бабушка, а вы верите в загробную жизнь? – Неча всяку ерунду думать… – фыркнула старуха. – Садись вот, покушай… – Она поставила на стол облезлую кастрюлю. – Как звать-то? – Меня? Виктория. Вика… – А меня бабкой Зиной кличут. И ты так обращайся. У нас просто, без церемониев… Иди сюда. Вика застонала. А потом поднялась и села – из какого-то упрямства. Увидела свои вечерние туфельки – рваные, со сломанными каблуками. Баба Зина принялась охотно вещать: – …Так вот – у нас, милая, дохторов уже лет двадцать нет. Без них обходимся… Недели через три, а может, боле – фершал приедет, который район объезжает… Но только в том случае, если «козлик» его не поломался. Вот о прошлом годе поломался – так целое лето мы этого фершала не видели! – Какой еще козлик?.. – недовольно морщась, пробормотала Вика. Представила бородатого мужика в белом халате, верхом на козле. – Зачем? Почему ваш фельдшер не хочет пересесть хотя бы на лошадь?.. – И тут она вспомнила, что произошло на дороге. – Лошадь… Баба Зина! Я из-за лошади в дерево врезалась! – закричала Вика. Старуха покачала головой: – От беда… хотя чего там – жива, и радуйся теперьча! А лошадей у нас много – как-никак конезавод рядом… – Конезавод?! – ужаснулась Вика. – Не-нет… Только не это! – А что такое? – простодушно удивилась баба Зина. – У нас и коровы есть, и прочая живность! – Она наклонилась к Вике, всмотрелась в ее лицо маленькими карими глазами. – А я тебя, милая, сперва за внучку свою приняла… – Какую внучку? – Любашей ее зовут. Невестка писала, что машину Любаша себе купила недавно… Я как аварию углядела, сразу прибежала – не дай бог, думаю, Любаша моя в беду попала… – Старуха высморкалась в платок. – Хотя чего там, вряд ли я ее дождуся… Чего вам тут, молодым, делать?.. Вика с трудом доползла до стола. Баба Зина поставила перед ней миску картошки, кружку с молоком, отрезала большой кусок хлеба. – Да ты покушай, милая… Ежели не приглядываться – ну прям вылитая Любаша!.. Баба Зина ласково провела по Викиной голове шершавой ладонью, цепляя волосы. Вика заглянула в кастрюлю. От картофеля «в мундире» шел пар, на стенках кастрюли чернела накипь с вкраплениями песка. А хлеб лежал прямо на столе, по которому ползала муха. Молоко Вика не пила принципиально. – А… а можно просто водички? Старуха кивнула, зачерпнула кружкой воду из ведра возле двери. Вика взяла кружку, принюхалась. Потом увидела какие-то мелкие включения, плавающие на поверхности воды. – Кипяченая?.. – слабым голосом спросила Вика. Баба Зина крякнула, стараясь сдержать свое возмущение. Ничего не сказала. Вика, не в силах преодолеть своих привычек, отодвинула от себя кружку. В этот момент на стол с трудом прыгнула старая кошка – с бельмом на глазу и плешивым боком. Вика отшатнулась, едва сдерживая ужас и отвращение. – Лишай, лептоспироз, токсоплазмоз, боррелиоз, лимфоретикулез, парша, бешенство, глисты… – забормотала она, глядя в мертвый кошачий глаз. – Молитву, что ль, читаешь? Читай, читай… А это кошка моя, Мурка. Ей пятнадцать годов уже. Ежели по человечьим меркам – так старше меня, верно, будет… Я так думаю – помрет скоро, уж больно плоха стала… Жалко! Хоть души у ей нет, а все равно жалко… В распахнутое окно заглянула разбойничья физиономия – небритая, с подбитым глазом. Вика от неожиданности вскрикнула. Но мужик с разбойничьей физиономией не обратил на Вику никакого внимания. – Ой, кто это?! – обернулась Вика к бабе Зине. – Привет, баб Зин… – сказал мужик сиплым голосом. – Говорят, авария какая-то у леса случилась? – Ага… – важно ответила старуха. – Вон, пострадамшая сидит, – указала она на свою гостью. – Говорит, Вика… А кто ее знает – может, Вика, может, еще кто… Я в документы не смотрела! Мужик, насупившись, принялся разглядывать Вику – словно только сейчас ее заметил. Затем изрек: – Да-а, сильно пострадамшая… Слышь, а стольник взаймы дашь, пострадамшая? – У меня карточка. – Чего? Какая еще карточка? – удивился мужик. Вика зашарила в поисках карманов. Но карманов в этом платье не было. Сумочку Вика забыла захватить с собой. Возможно, что-то было в машине, но машина сгорела… Только сейчас Вика осознала, что у нее с собой нет ни денег, ни документов, ни мобильного. Ничего. – Простите, ничем не могу вам помочь, – сказала Вика мужику. – У меня карточки нет. И наличных тоже нет. Ни копейки. И документов тоже! Все сгорело… А мобильный телефон я, кажется, забыла дома… – Ну, мобила тут ни к чему… – ухмыльнулся мужик, обнаружив наличие золотого зуба. Единственного. – Бесполезная вещь! Связи-то все равно нет. Мужик исчез так же внезапно, как и появился. Вероятно, потерял к Вике всякий интерес. – Я спать хочу… – прошептала Вика, вставая из-за стола. Упала обратно на свой топчан и закрыла глаза. «Наверное, я завтра умру». Но на следующий день она проснулась живой и довольно бодрой. Ничего не болело – лишь саднили многочисленные царапины. Даже гигантская шишка на лбу рассосалась, превратилась в небольшой бугорок… То, что она еще жива и даже как будто невредима, даже слегка расстроило Вику. Потому что как жить дальше – она не знала. – Доброе утро! – поздоровалась старуха. – Умыться, поди, хочешь? Это там, на улице… |