Онлайн книга «Золотая женщина»
|
Из соседней комнаты стремительно выплыла низенькая и очень толстая старушка. Усатая, в отличие от Абдурахмана. При виде Вики она расплылась в улыбке, показав золотые зубы. – Здравствуйте… – пробормотала Вика. Старушка кивнула, продолжая улыбаться. Абдурахман с гордостью продолжил: – Мой мама – Венера Ицхаковна. Мама, я тибя очин люблю! – он послал старушке воздушный поцелуй. Та закатила глаза и молча прижала руки к сердцу. – Ну все, мама, иди, иди к себе… Венера Ицхаковна попятилась (поскольку развернуться в тесном помещении с ее комплекцией было невозможно) и незамедлительно исчезла в соседней комнате. – У тебя замечательная мама, Абдурахман, – вежливо произнесла Вика. – Я знаю. Так вот, дарагой Викиторья… Смотри здесь, – он повел вокруг себя рукой. – Что видишь? – О чем ты, Абдурахман? – вздохнула Вика. Потом все-таки начала честно перечислять: – Ну, глазированные сырки я вижу… пошехонский сыр… краковскую колбасу… Вафельный торт. Детское питание в банках. Творог, сосиски… – Вика нагнулась, заглянула под стол. – Ботинки вижу мужские, очень большого размера… Сумку вижу из клеенки… Что еще? Ах да, дубленку на стене вижу, розового цвета, мэйд ин чина, наверняка… Абдурахман буквально взвился: – Самый настоящий Тоскана! Мамой клянусь! Никакой не чина… – Да ладно… – махнула рукой Вика, заядлая шопингоманка. Но Абдурахман вошел в раж: – Я тибе сичас документ покажу, своими глазами увидишь… Серетификат… Тоскана! – от волнения его голос вновь перешел на ультразвук. – Ну бог с тобой, пусть Тоскана… Абдурахман! Абдурахман, что означал твой вопрос? Абдурахман мгновенно успокоился. – Все очина просто, дарагой Вики… Дарагой Викиторья. Ибо все, ну, пачити все, что ты видишь здэсь сваим хорошеньким глазками – все от нее, – он с кротким видом кивнул в сторону окна. – От коровки, которой ты назвал тупой скотина. Вот это, это, это… – он указал пальцем на коробки и упаковки. – Все это ее кровь, ее мясо, ее шкура. Все это сделано из нее и ее детей. Вика молча смотрела на лицо Абдурахмана, потемневшее от печали за нее, за Вику. – Она – мать! – с пафосом воскликнул Абдурахман. – Наша мать. Без нее мы бы все погибли. Дети наши погибли! – Он для убедительности потряс коробкой с детским питанием. – Мать не может быть тупой, быть глупой… Мама! Из соседней комнаты стремительно выплыла усатая старушка. – Мой мама, Венера Ицхаковна. Мама, я тебя люблю! – он послал старушке воздушный поцелуй. – Мамуличика мой бесценный! Ну все, все, иди к себе… Венера Ицхаковна незамедлительно исчезла. Вика посмотрела Абдурахману в глаза. Потом ответила: – Я тебя поняла, Абдурахман. – Викиторья! – Да? – обернулась она уже от двери. – Мне очин неудобно… – вздохнул он. – Но профессий у меня такой! Я насчет колечика вашего… Так вот, ви свабодно ходить в мой магазин, бери что хочешь… Бесплатно! – Хорошо, Абдурахман… – усмехнулась Вика. «Хитрый какой… Мое кольцо дороже стоит, чем вся его лавка! – думала Вика, заходя во двор. – Бесплатно, гм… Действительно, выжига. Но что-то в нем есть, при всей его жадности. Какая-то посконная правда, истина, доступная не всем!..» Дверь в хлев была распахнута. Баба Зина, сидя на табурете, доила Зорьку. У старухи это получалось не совсем хорошо, поскольку снимать с руки бинт Вика пока запретила. Некоторое время Вика стояла у входа, прислонившись к притолоке. – Баб Зин… – Ай? – Баб Зин, дай мне подоить! – решительно попросила Вика. Она быстро ополоснула руки под рукомойником, шагнула вперед. – А то, попробуй… – согласилась баба Зина, встала с табурета. – Оно ж вам, городским, как развлечение! Зорька недовольно покосилась на Вику, переступила копытами. – Да тихо ты! – похлопала баба Зина корову по боку. – Зорька! Жалко тебе, что ли? – Ты хорошая, – тихо обратилась Вика к Зорьке. – Ты самая умная. Ты добрая. Тебя так мало любят… – Она почему-то вспомнила мадам Черткову, нацепившую на Клёпу бриллиантовую диадему. – Собак и то больше любят! Если собаку убьет кто-то, этого человека посадят в тюрьму. А тебя каждый день убивают! Это несправедливо, так несправедливо – забывать о тебе… Зорька тяжело вздохнула. Вика погладила ее вымя и принялась осторожно тянуть за соски. – Ты вглубь, вглубь движения делай… – подсказала баба Зина. – И не бойся, сильней! Молоко по косой брызнуло вниз. Потом еще. – Получается! – удивилась Вика, уперевшись лбом в Зорькин бок. – Ты смотри… Я корову дою! По-настоящему! Потом баба Зина процедила молоко, осторожно отлила его в кружку. – Дай мне. – Пить будешь? – поразилась старуха. – Я тебя, Вик, совсем не узнаю… Ладно, сейчас прокипячу. – Не надо, – покачала головой Вика. – Дай так. Она взяла обеими руками кружку, принюхалась. Запах был специфический – раньше от него Вику бы вывернуло наизнанку. Но теперь она и сама себя не узнавала. Отпила глоток, потом еще. – Если бы у жизни был вкус… если представить, баб Зин, что у жизни есть вкус, – можно ведь, да? То у нее, наверное, вкус молока! – между глотками говорила Вика. – Не скажи… – покачала головой старуха. – С тобой не все согласились бы… Взять, например, мужиков наших. У ихней жизни вкус самогонки! Вика засмеялась, молоко потекло у нее по подбородку. – Дураки – эти мужики ваши. Господи, сколько ж дураков на свете! А уж я какая дура… – засмеялась Вика, облизнулась. Баба Зина охотно подхватила ее смех. – За хлебом завтра сходишь, Вик? Ты шустрая, быстрей меня бегаешь… К моему приходу почти все разобрать успевают. А я тебе прям сейчас денежку дам… – старуха полезла в карман. – Не надо, – остановила ее руку Вика. – Абдурахман мне обещал бесплатно хлеб дать. – Да иди ты?! – Я серьезно. * * * На следующее утро Вика побежала к Абдурахману в лавку. Но ее ждало разочарование – перед лавкой стояла толпа народу, все возмущенно шумели. – А что случилось? – обратилась Вика к какой-то девчонке с тощими голыми ногами. – Да вот, говорят, хлеба нет… – смущенно объяснила та. На крыльцо вышел Абдурахман. – Эй, Абдурашка, где хлеб? – закричали в толпе. |