Онлайн книга «Золотая женщина»
|
– Где хлеб, басурман?.. – Понаехали тут всякие, кровушку нашу пьют! – басом заорала тетка в вылинявшем халате. Абдурахман повел глазами и взвизгнул: – Не привезли хлеба! – Да ты не финти… – Почему не привезли? – Откуда я знаю! – тонко-тонко завизжал Абдурахман. – Может, опять мост обвалилась, может, аварий какой! Вика постояла еще минутку в толпе, потом несолоно хлебавши отправилась обратно. – Баб Зин, ты представляешь – не привезли хлеба! – кинулась она к старухе. – То ли мост сломался, то ли авария на дороге… – Бывает, – философски отозвалась старуха. – Но это ничо… Чё-нибудь придумаем. «Что-нибудь придумаем» означало – испечем хлеб сами. Вика пришла в восторг – она никогда ничего подобного не делала. Нет, конечно, кое-какие представления о кулинарии у нее были, несколько раз после замужества она даже устраивала Андрею семейный ужин – то со спагетти по-итальянски, то с яблочным парфе… Но печь обыкновенный хлеб?! Вика с азартом бросилась помогать старухе. Вода, мука, кусочек заветренных дрожжей из морозилки старенького холодильника… Баба Зина влезла рукой в кастрюлю и принялась мешать. Но Вику вопросы санитарии уже не волновали. – Дай я! – Да за-ради бога… – уступила ей баба Зина место у стола. Села в сторонке и начала ворчать для проформы: – Умотала меня этакая жизнь! Все, осенью к сыну в город поеду! Хоть Любашу напоследок повидаю… – Ты скучаешь о внучке? – А то! И вообще, ничего тут нет, окромя огурцов с картошкой! Никакой радости в жизни… – Баба Зина прищурилась на Вику. – Вот ты, Вик, этих… восьминогов пробовала? – Осьминогов? – усердно мешая тесто, отозвалась Вика. – Да, конечно… Давно только очень. Я в последнее время что-то разлюбила морепродукты. – А еще чего пробовала? – с интересом спросила баба Зина и даже расположилась поудобней, чтобы слушать. – Ну, из этого… из ненашего?.. – То есть из экзотической кухни? Много чего… Фуа-гра, например, устрицы ела. Даже рыбу фугу однажды пробовала! – Живут же люди! – мечтательно вздохнула баба Зина. – Замесила? Как следует? Теперь пусть в тепле постоит… Тесто должно подняться! …К вечеру хлеб был готов. Его достали из печи, положили на стол. – Господи, как пахнет! – простонала Вика. – Можно, я уже отрежу? – Да погоди, еще горячий. Пусть хоть чуток отмякнет! – Баб Зин, я не могу терпеть! – завопила Вика. – Режь уж, ладно… Вика отрезала ломоть, поднесла его к лицу, вдохнула. – Баб Зин, это чудо… Мой первый хлеб. Даже плакать хочется почему-то! – Совсем сдурела девка… – покачала головой старуха. – Ох, чудная! В этот момент за открытым окном кто-то прокашлялся. – Приятного вам аппетиту… – в комнату заглянул мужчина. Вика вспомнила – его звали Митяем. Митяй, у которого старенький автомобиль и жена на сносях. – Хлебушка, Митяй? – благодушно произнесла баба Зина. – На вот, и для Нинки еще буханку… Вы ж, молодые, и хлеб, если чего, толком спечь не сможете! Вика отрезала еще один ломоть и поднесла его к Митяю. Но Митяй стоял за окном молча, смотрел на протянутый хлеб и то и дело сглатывал – кадык ходуном ходил на его жилистой шее. В сумерках Митяй казался смуглым, почти чернокожим – абориген из южных стран, да и только. – Митяй! Не спи! – Я это… – тоскливо начал Митяй. – Аккумулятор разобрал. Барахлил он чего-то. А Нинка… Вика с бабой Зиной тревожно уставились на Митяя. Вика вдруг вспомнила – тазовое предлежание, бедной женщине давно надо было уехать в город, в больницу! – Короче, Нинке же еще через две недели… – словно услышав Викины мысли, продолжил Митяй. – Ну, я думал, что успею этот аккумулятор собрать… А Нинка, ну… Короче, Вик, ты ведь у нас единственная докторша! Вика с бабой Зиной ошеломленно переглянулись. – Я никогда не принимала роды… – с ужасом произнесла Вика. – Ты же докторша! – Но я… – Руки у Вики задрожали, и она инстинктивно прижала их к груди. – Баб Зин, что делать?.. – Нешто я знаю… – растерянно пробормотала старуха. – Но, окромя тебя, Нинке никто не поможет, наверно. – Потом добавила с неожиданным оптимизмом, обратившись к Митяю: – А ну как она сама разродиться сможет? Плевое ж дело! Раньше докторов вообще не было, и вот – не повымерли же люди без них!.. Митяй судорожно сглотнул. «Не сможет! – чуть не закричала Вика. – У твоей Нинки – тазовое предлежание…» Но она вовремя сдержалась, боясь, что несчастный мужчина вот-вот грохнется в обморок – такое у него было лицо. – Идем, Митяй. Посмотрим, что получится… – Вика вытерла руки о полотенце. – Баб Зин, я не скоро. – Да уж думаю… – вздохнула старуха. По дороге, торопливо шагая за Митяем, Вика думала: «Роды – процесс долгий. Особенно если в первый раз. Больше двадцати часов могут длиться! Сейчас пошлю Митяя к станции, там и телефон, там и все… Бегом он быстро добежит! Часа через три, четыре, максимум – через пять! – за Нинкой приедет машина, ее увезут в районную больницу, там ей помогут… Все обойдется, ей вовремя помогут!» В доме у Митяя стояла странная тишина. – Где она? – Туда… Спальня там, – судорожно сглотнув, просипел Митяй. – Чисто у тебя, хорошо… Настоящая городская квартира! – пробормотала Вика. – Нина! Нина, это я. Ну, как дела?.. Нина лежала в маленькой комнате, служившей спальней. Веселые обои в цветочек, игривый орнамент на занавесках, массивная кровать с завитушками, шелковый абажур… Нинкино лицо странно не гармонировало с этими легкомысленными мотивами. Оно было темным, красно-синего цвета, с зажмуренными глазами и открытым ртом. Нина молча вертела головой из стороны в сторону, не закрывая рта. Вот почему в доме царила эта странная, тревожная тишина – на самом деле Нинка кричала. Только беззвучно. И, как уже происходило не в первый раз, при виде человеческих страданий страх у Вики исчез, отступил. – Так, что у нас там? – спокойно произнесла Вика, и провела ладонями над Нинкиным животом. В багровом тумане ягодицами вниз, прятался младенец, окутанный мутной пеленой плаценты. Воды уже отошли (впрочем, для того чтобы убедиться в этом, не надо было делать магических пассов – Нинка буквально плавала в луже). Кесарево ей сейчас никто не стал бы делать, поскольку ребенок уже пошел по родовому пути. Какая станция, какая «Скорая»! Здесь и сейчас. |