Онлайн книга «Милая, хорошая»
|
– Ты? – обрадовалась Алена – появление Романа и впрямь оказалось для нее сюрпризом. – Но как… – А вот так! – торжественно произнес он. Сел рядом, принялся целовать ее твердыми от мороза губами. – Решил сегодня пораньше удрать с работы… – Ромка! – восхищенно сказала она. – Ромочка, я так рада тебе! – И я… – Он обнимал ее, тормошил с таким восторгом, точно не видел месяц, по крайней мере. – Ты опять без шапки! – с упреком сказала она. Стянула с руки перчатку и коснулась пальцами его виска – тот казался заиндевевшим от ранней седины. – Я привык. Сама не замерзни… – Он нахлобучил ей на голову капюшон, упавший назад, когда они обнимались. – Идем, надо ходить, а не сидеть! – и он потащил ее за собой за руку. – Надень перчатку… Они направились в сторону леса. Мимо с шорохом промчалась стайка лыжников в ярких костюмах. – Рассказывай! – потребовала она. – О чем? – О чем угодно. Как ты жил эти два дня? – Плохо. – Он опять прижался твердыми губами к ее щеке. – Я только о тебе и думал. – Что именно ты думал? – Что ты – подарок. – То есть?.. – Буквально – ты подарок, который я вовсе не ожидал получить от жизни… – серьезно произнес Селетин. В его зеленовато-карих глазах отразилось небо. – Я вовсе не подарок! – засмеялась Алена. – Но я-то лучше знаю! – несколько сварливо возразил он. – Лучше расскажи, как ты жила эти два дня. Хотя погоди – я собирался спросить тебя о чем-то… А, вспомнил – зачем у рояля педали? Ну, те, что внизу… Я, когда ехал на машине, всю дорогу над этим голову ломал. – Газ, тормоз и сцепление… – сказала Алена. – Нет, шучу! Ты что, правда не знаешь? – Аб-со-лютно. – Для звучности. Когда пианист использует педаль, то последующие звуки не перекрывают предыдущие, а как бы растворяются в них. Теряется материальность – музыка словно парит в пространстве. Она реальна, но в то же время – нет… – Надо же… А зачем тогда их несколько? – Обычно их действительно три, хотя бывают и две – у других моделей роялей. Но главные – это левая и правая. Левая – это piano-педаль, правая – forte-педаль. То есть «тихая» и «громкая». Одна из них управляет демпферами, а другая – молоточками. Молоточки извлекают звук, а демпферы его прекращают. Понятно? – строго спросила Алена. – В общем, да. – Правая педаль продлевает звучание струн, когда пальцы уже покинули клавиши – то есть увеличивается число звучащих тонов. А еще она усиливает и обогащает тембр. А вот левая педаль обычно распространяется на большой отрезок времени. Звучность под левой педалью приобретает некую матовость, затушеванность. Она может стать таинственной, дематериализованной – это называется misterioso. Левая педаль – педаль ноктюрнов, углубленных размышлений, исповедей, мечтаний. А вот в нижнем регистре иногда приобретает гротесковый характер… – Погоди, не торопись… – перебил Селетин. – Misterioso? Красиво звучит. Само слово… Вдохнув воздух, он с силой выдохнул его, легкий парок заклубился возле его лица. В этот момент Алена подумала, что совсем не знает своего Романа. Не знает его прошлого. – Рома… – Да, Аленушка? – Мы, конечно, договаривались, что не будем рассказывать друг другу о своем прошлом, но все равно мне важно знать одну вещь. Ты мне только скажи – да или нет… Он почему-то побледнел, и лицо его замерло. – Только честно! – умоляюще, точно девочка, воскликнула Алена. – Спрашивай. – Рома, милый, у тебя кто-то есть? Жена, дети… Некоторое время он молчал, и завитки пара кружились вокруг его ноздрей. Алена даже подумала, что он рассердился… Но тем не менее Роман сказал потом твердым, спокойным голосом: – У меня нет ни жены, ни детей. У меня нет ни одной женщины на данный момент, кроме тебя. Я говорю правду. – Я верю! – быстро ответила Алена. – Все, забудем об этом. – Неужели ты думала, что я тебя обманываю? Глупенькая… Я похож на обманщика? – Роман сдвинул перчатку на ее руке и поцеловал запястье. Он сделал это так нежно, так трогательно, что у нее сжалось сердце. – Нет, что ты! – прошептала Алена. Он остановил ее, повернул лицом к себе, вгляделся в глаза. Мысленно Алена ругала себя последними словами за то, что задала ему этот вопрос – визгливым, каким-то рыночным диссонансом, нарушившим эту дивную, таинственную гармонию, это тихое прекрасное misterioso… – Алена… Знаешь что? – Что?.. – пробормотала она. – Я. Тебя. Люблю, – произнес он раздельно. Три этих слова медленно, словно снежинки, опустились ей на ладони. Он еще никогда не говорил об этом. Алена зажмурилась, а он прижал ее к себе – так крепко, что ей даже стало трудно дышать. Но она была в полном восторге – он любит ее! Сквозь броню двух пальто – ее и его – она чувствовала биение его сердца, смешанные волны тепла и холода, идущие от его пальто и его лица, тонкий приглушенный запах его одеколона… – Господи, как приятно это слышать! – обморочным голосом произнесла она. – Ты мне так нравишься, что иногда кажешься ненастоящим, и все, что с нами происходит, – вроде галлюцинации. Я очнусь – а ничего нет. – Глупости! – тихо засмеялся он, целуя ее в нос. – Я живой, я настоящий, я люблю тебя! Они стояли посреди тихого леса, пока ворона неподалеку не сорвалась с ветки и их не обдало морозной легкой пылью. – Идем… – Алена потянула его за рукав. – О чем мы там говорили до твоего признания в любви? – О музыке. О ноктюрнах и таинственных мечтаниях. – Да, точно, о мистике… Сейчас, между прочим, Святки. Слушай! – спохватилась она. – Помнишь, ты мне рассказывал о том странном сне, который преследует тебя? Расскажи его подробно. – Зачем? – пожал плечами Селетин. – Он мне больше не снится. – Все равно расскажи! – А, понимаю – ты сейчас усиленно жмешь на левую педаль… – усмехнулся он. – Ладно, повторяю. Старое кладбище. Липы. Ангел с крестом. Склеп. Вот и все! Разве тебе это интересно? – Очень. Мне интересно все странное и необычное. Ты когда-то был на этом кладбище? – Нет, – отвернувшись, сказал Роман. – Может быть, это вещий сон? – серьезно произнесла Алена. – И в нем что-то зашифровано?.. – Что, например? – несколько неестественно засмеялся Роман. – Например, в прошлый раз ты говорил про две могилы – купца и революционера… – шепотом напомнила она. Снег скрипел под ногами. – Ты помнишь, что было написано на надгробиях? |