Онлайн книга «Голоса Памано»
|
– И хотите знать, почему моя нога за тридцать восемь лет ни разу не ступила на Среднюю улицу. – Вот именно. Таким же властным жестом, каким ее дочь пригласила Тину войти, пожилая дама велела ей сесть. – Селия, может быть, эта сеньора выпьет кофе. – Не стоит беспокоиться… – Свари. – И пояснила: – Я не пью кофе, но мне нравится запах. Три минуты спустя Тина и Селия из семейства Вентура пили крепкий эспрессо; старуха смотрела на них так, словно сей акт представлял для нее какой-то особый интерес. Тина решила не торопить события и ждала, пока старая дама проявит инициативу. Ждать пришлось довольно долго, но наконец старшая Вентура произнесла они переименовали улицу, назвали ее улица Фалангиста Фонтельеса. – А кто такой фалангист Фонтельес? – Школьный учитель, который приехал в нашу деревню, когда закончилась Гражданская война. Чтобы у вас не оставалось сомнений, его полное имя – Ориол Фонтельес. – Он был моим учителем, – вмешалась Селия. – Правда, я почти ничего не помню о той поре, я была слишком маленькой. – И она вновь укрылась за безмолвием кофейной церемонии. – Он был предатель, изменник, и нашему дому он принес одни несчастья. Да и всей деревне тоже. – И совсем другим тоном: – Выключи телевизор, дочка. – А что стало с женой учителя? Селия встала и, не произнося ни слова, исполнила приказ. На экране финский лыжник, готовый вот-вот поставить новый рекорд, из-за отключения трансляции безнадежно завис в воздухе. Старуха Вентура задумалась. – Не знаю. Уехала. – Вот ее я совсем не помню, – сказала дочь, вновь усевшись за стол. – С тех пор, чтобы купить хлеб, нам все время приходилось делать круг по улице Раза. – Да, никто из нашего дома больше ни разу не ступал на эту улицу. – Слегка понизив голос: – В память о моем брате. У Тины екнуло сердце. Она совладала с собой и решила задать менее рискованный вопрос: – А люди что говорили? – Мы были не единственными, кто перестал ходить на эту улицу. – Старуха взяла чашку дочери и нетвердой рукой поднесла ее к губам, словно собираясь сделать глоток, но лишь с наслаждением вдохнула аромат кофе. Селия отняла у матери чашку, чтобы та ее не уронила, и поставила на место. Старуха, похоже, этого даже не заметила. – Рамона из дома Фелисо, бедняжка, так и умерла, не дождавшись нового переименования. – А остальные? – Бурес из дома Мажалс, Нарсис, Баталья… – Она прервала перечисление, чтобы вспомнить все имена. Взглянула на чашку с кофе и продолжила: – Семейство Савина, Бирулес… Ну и дом Грават, разумеется. – Что они? – Они были на седьмом небе от счастья; как они радовались, когда пришли националисты. А Сесилия Басконес, ну, у которой лавка, вот тварь, выскочила на улицу перед своим домом и принялась петь «Лицом к солнцу»… Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, словно запыхавшись на бегу, и добавила все эти людишки были в восторге оттого, что улицу назвали в честь фалангиста Фонтельеса. Потом надолго замолчала, а Тина с Селией почтительно ждали, пока она снова заговорит. Тина подумала, что, судя по всему, все перечисленные имена огнем выжжены в памяти старой Вентуры. Прошло целое столетие, прежде чем Тина осмелилась спросить: – А остальные? – Молчали. – Теперь она смотрела Тине прямо в глаза. – В этой деревне всегда было много немых. И много предателей. – Мама… – Но это правда! Назвать улицу именем этого ублюдка, который донес на моих дочерей, потому что подслушал их разговор в классе… – Она устремила взгляд в бесконечность, словно колеблясь, продолжать или остановиться. – Хотя было бы еще хуже, если бы улицу назвали в честь Тарги. Дочь, очень деликатно, Тине: – Прошло шестьдесят лет, но у нас все это засело в душе слишком глубоко. – На лице у нее проступила робкая улыбка. – В это трудно поверить, правда? – А что это был за донос? – Мы с сестрой все время боялись, потому что ходили слухи, что нашего отца ищут, чтобы убить, и мы обсуждали это в классе… – И этот нечестивец услышал их разговор, – перебила ее старуха, – и тут же, не теряя ни минуты, побежал к алькальду докладывать и сообщил ему Вентура прячется у себя в доме, я слышал, как его дочки пяти и десяти лет от роду об этом говорили, они не знают, что делать, потому что еле живы от страха. И что же, вы можете поверить, что приличные жители деревни после этого продолжали считать его человеком, а не чудовищем? – Устремив взгляд в стену, она, похоже, созерцала прошлое. – А потом случилось то, что случилось. Старуха перевела дух, постучала палкой по полу и повторила: – Хотя, как я уже сказала, в этой деревне всегда было много предателей. – Мама, эта сеньора может подумать, что… – А зачем же она пришла сюда? Она сама хотела все узнать. Мать с дочерью перебрасывались между собой фразами так, словно Тины здесь не было. Потом, чтобы прекратить спор, Селия произнесла сухим тоном: – Мама, вы же знаете, что потом его схватили… – И я больше так никогда и не увидела своего мужа. – Обращаясь к Тине, словно обвиняя ее в чем-то: – Что бы там ни говорили. Мы ведь к тому времени уже не жили вместе. Когда он ушел в горы, я сказала, что девочки и Жоанет останутся со мной, потому что мне-то ничего не сделают… Он предпочел борьбу. Всегда был… Она замолчала, погруженная в воспоминания, непонятно, приятные или ранящие. – …с шилом в заднице. В молодости занимался переправкой грузов через перевал Салау. И всегда умудрялся найти что-то себе на голову. В доме Жоан просто задыхался, места себе не находил. Селия сочла нужным вмешаться. С материнской нежностью она сказала старухе: – Вот видишь? Что я говорила? Теперь тебе плохо будет. Старое лучше не ворошить. – Я ему говорила, что фашисты ему ничего не сделают, но он предпочел бежать в горы. – Всякий раз, когда она говорит о моем отце, у нее поднимается температура. – Но Жоан был прав. Его еще как искали. Этот паршивый выродок Валенти Тарга из дома Ройя… – Мама… Старуха Вентура повысила голос, чтобы дочь не перебивала ее: – Как же я радовалась, когда он разбил свою мерзкую башку о подпорную стену. – Она говорит о том, что случилось много лет назад. – Селия Вентура выступила в роли переводчика. – Лет пятьдесят уже прошло. Старуха углубилась в воспоминания. Селия молча потягивала кофе, не отвлекая ее от тяжких дум. Она знала, что мать вспоминает, как четверо мужчин в форме и с ними еще один, с тоской или отвращением глядевший куда-то вдаль, незадолго до ужина явились в дом Вентура, молча, даже не поздоровавшись, прошли внутрь, схватили Жоанета, которому было четырнадцать лет, затолкали его в угол, прижав к стене на глазах у ошеломленных сестер, и принялись грубо и настойчиво расспрашивать его, где прячется этот сукин сын его папаша. |