Онлайн книга «Солнечная богиня»
|
– Что? – шепотом спросил он. – Что-нибудь… – пробормотала Оля. – Открой мне. – Ну вот, опять… – едва не плача, сказала она. – Зачем ты мучаешь меня? Оставь меня в покое! – Значит, тебе тоже без меня плохо! – Он засмеялся едва слышно. – С чего ты взял? – Ты же сама только что сказала, что мучаешься! – Это не я, это ты!.. «А если правда – открыть? – вдруг с ужасом подумала она. – Впустить его, а потом снова закрыть дверь. Никто не увидит, никто не узнает!» Она представила их объятия во влажном, мыльном сумраке душевой. Прикосновение его ладоней, уже знакомое… От одной этой мысли у нее перехватило дыхание. Она протянула руки к защелке, а потом тут же отдернула их назад. Никогда с ней не было ничего подобного, и никогда ее желание не было столь сильно. «Это не любовь, это страсть, банальная и неконтролируемая… – подумала она. – А страсть всегда быстро проходит! Надо только перетерпеть. Иначе можно разрушить себе всю жизнь…» – Уходи, – сказала она. – Оля… – Нет. – Оля… Дезире! – Немедленно убирайся! – со злостью произнесла она. – Какая я тебе, к чертовой бабушке, Дезире!.. Павел замолчал, а потом, через несколько мгновений, Оля услышала его удаляющиеся шаги. Вода в баке почти кончилась и теперь текла тоненькой, словно ниточка, струйкой. Оля вытерла лицо полотенцем. «Нет, надо что-то с этим делать!» – в отчаянии подумала она. Павел зашел на веранду отцовского дома, в этот час совершенно пустую. Он не владел собой до такой степени, что у него тряслись руки. «Повешусь… – с каким-то мучительным удовольствием подумал он. – Удавлюсь – не так, как Фаня двадцать лет назад, а по-настоящему… Утоплюсь. Нет – застрелюсь! Кекса было не жалко, а себя – тем более!..» Деревянные вощеные половицы скрипели у него под ногами, когда он ходил из угла в угол. Белые занавески трепетали у распахнутых окон, и было слышно, как отец на втором этаже диктует что-то Кристине. – …искусство в наши дни уже не принадлежит народу, – доступ к нему есть лишь у кучки избранных, так называемой интеллектуальной элиты… – раздавался скрипучий голос отца. Павел захлопнул окна с той стороны веранды, над которыми был кабинет отца, и подергал ручку у буфета. «Ах да, ключи у Муры…» – вспомнил он. Но искать домработницу ему совсем не хотелось, и Павел с помощью какой-то шпильки, лежавшей тут же, на широком дубовом столе, открыл дверцу у буфета. Сразу же наткнулся на прозрачную, золотисто-янтарного цвета жидкость в хрустальном графине. Открыл крышку, понюхал… Коньяк. Налил рюмку, залпом опрокинул в себя. «Сопьюсь. Стану алкоголиком. Пусть знает, что это все из-за нее!» Он налил еще рюмку. Потом еще, словно пытался потушить огонь внутри себя… Дезире была идеальной женщиной. Дезире он нежно любил, потому что она была воплощенной гармонией, естественной и простой, как природа. А вот к Оле Журавлевой он испытывал иные чувства. Ее он тоже любил, но вместе с тем и ненавидел, потому что она иногда его раздражала, раздражала до исступления. В ней было много хорошего, но было и такое, что он напрочь отвергал… Ангел и демон в одном флаконе. Обычная женщина, одним словом… Она была солнцем, которое светило не для него. – Так-так… – в дверь неожиданно заглянула Лера. – Кто это у нас тут? И что мы тут делаем? – Мы тут напиваемся в одиночку, – ответил Павел откровенно. – Не хочешь присоединиться? Создать компанию бывшему мужу, так сказать… – Вроде бы до вечера еще далеко? – пожала она плечами. – Ну да ладно… Наливай, – она достала еще одну рюмку из буфета. Павел плеснул ей коньяка. Когда-то он тоже любил эту женщину и она тоже казалась ему идеальной. Пока не понял – уж это солнце светит точно не для него… – Ты как будто не в духе, Паша?.. – Лера выпила коньяк и вставила сигарету в мундштук. Он схватил со стола спички и помог ей прикурить. – Мерси… Что-то случилось? – Случилось, – признался он. – Шерше ля фам? – улыбнулась она. – Вот именно. Давным-давно они не беседовали друг с другом вот так – легко и свободно, а сейчас неожиданно разговорились. Лера выпустила колечко дыма, села рядом, прямо на стол – высокая, тонкая, смуглая, с колечками золотых волос на полуголых плечах – полупрозрачное желтое платье очень шло ей. – Интересно, кто… Кристина? Нет, Кристина по уши влюблена в Ваню, она никому авансы не станет раздавать просто так – типичный синий чулок. Мура? – Лера искренне засмеялась, представив Муру рядом с Павлом. – Невозможно… Стефания? Стефания в городе, да и траур у нее. Эмма Петровна? – Лера снова засмеялась. – Больше женщин тут нет. – Разве? – А, Оленька! – Лера глубоко затянулась сигаретой. – Ну, этот вариант я отметаю сразу же – Оленька у нас невеста. Невиннейшее существо, доктор Швейцер в женском обличье… – Лера нахмурилась. – Хотя, ты знаешь, Паша, про нее какие-то странные слухи ходят, как будто она накануне свадьбы сбежала к своему бывшему любовнику, прошлой весной. Потом, правда, одумалась и снова вернулась к Викентию… – Это не она… – сказал Павел и отвернулся. – Хватит гадать, все равно ты ее не знаешь. – А, значит, твоя «ля фам» не из местных! Павел снова налил коньяк в рюмки. – За искусство, – он поднял палец вверх, указывая на кабинет отца. – Мило, мило… против искусства я ничего не имею. Кстати, тебя этот тост тоже касается, ты ведь в некотором роде у нас тоже творец? – Я ремесленник, – поправил он. – Ай, брось! Я тут недавно один журнал читала, так там говорилось, что кузнечное дело переживает свое второе рождение. Оно сейчас дико популярно! Обеспеченным людям, которые живут в своих домиках за городом, требуются всякие штучки из металла – светильники, лавки, решетки на окнах и все такое прочее… – Точно! – сразу же оживился Павел. – Я тут, представляешь, одному мужику даже кованую беседку делал, чтобы она, значит, в саду стояла, такая оригинальная… – Действительно, оригинально. – Нет, ты права, тут много всего надо знать, помимо ковки – и рисование, и резьбу, и инкрустацию по металлу, и гравировку… и даже скульптуру! – Павел неожиданно споткнулся и замолк, глядя Лере в глаза. – Говори, говори… – Нет, это уж слишком узкоспециально, – моментально остыл он. – Лучше расскажи, как ты сейчас живешь. – А разве ты не видишь? – Она затушила окурок в пепельнице и достала новую сигарету. – Слов нет, ты куришь очень красиво, даже лучше, чем в кино, но это тебя убьет! – с жалостью сказал он. – Ведь буквально одну от другой прикуриваешь… |