Онлайн книга «Страсти по рыжей фурии»
|
– Мы уже сто раз обсуждали с тобой... – запальчиво начала она, но я ее перебила: – Да хоть двести! Спасибо, конечно, за твои психологические советы, но голова у меня на плечах все-таки своя. Не надо меня больше агитировать. Она нервно вскочила, подбежала зачем-то к аквариуму, застучала ногтями по стеклу. – Ты об этом пожалеешь, ты об этом очень пожалеешь... – Шурочка, ты мне всех рыб распугаешь! – Пардон... – Она опять упала в кресло и неожиданно разрыдалась. – Таня, как мне плохо! Я налила ей воды. – Что случилось? – строго спросила я. – Эх ты, советчица... Самой небось совет понадобился... Ее слезы почему-то успокоили меня. Мне показалось, что ее интерес к нашим с Сержем отношениям не настоящий, что сейчас она пришла вовсе не затем, чтобы узнать о причинах нашего с ним разрыва, а просто у нее самой были какие-то неприятности и она искала повод, дабы излить душу. – Шурка, платок... Да не реви ты так! Она не имела никакого представления о том, как женщина должна плакать, – лицо у нее покраснело и перекосилось, с носа капали слезы. Да и вообще, она совершенно напрасно не пользовалась водостойкой тушью при подобном темпераменте. – Вот успокоительное! Шурочка, расскажи, легче будет... Своими слезами она совершенно обезоружила меня, теперь я не могла упрекнуть ее в том, что она сует нос не в свое дело. Мне оставалось только одно – носиться вокруг нее то с платком, то с лекарством, то с питьем... – Таня, погоди! – Она отвела в сторону мою руку со стаканом и посмотрела на меня прозрачными, огромными, ярко-карими глазами – точь-в-точь итальянка с картин Карла Брюллова, было даже что-то неприятное в этих ярких выпуклых глазах. А древние греки сказали бы – «волоокая»... Но сейчас такие глаза хороши только для детей, у взрослой женщины они смотрятся несколько неестественно... Какая-то чепуха лезла мне в голову, я смотрела на жизнь как на спектакль, в котором над Шурочкой поработал не особенно умелый гример. – Да в чем дело-то? – раздраженно спросила я. – Ты когда-нибудь чувствовала, что тебя никто не любит? – жалобно спросила она. – Какая чушь... – Вот видишь, ты даже не думала об этом! А я шла сейчас к тебе, чтобы расспросить о Серже, и вдруг поняла – так бессмысленно все это... – и новый поток слез хлынул из ее огромных глаз, как будто предназначенных для рыданий. – Шурочка, тушь размазалась... Что бессмысленно? – Я... моя жизнь... – икая, сообщила она. – Меня никто не любит. Я хотела тебе дать совет... Господи, какие глупости! Тебе, которая купается в любви – один мужчина, другой, первый муж забыть никак не может, все так и рвутся к тебе, все нежны, все дарят подарки! А я... «Детский сад какой-то!» – раздраженно подумала я. Часы показывали, что в студию я уже безнадежно опоздала. – Чем я-то плоха? – подвывала она в голос. – Разве я некрасива, глупа, руки у меня не из того места растут? Таня, ну скажи, в чем дело! – Она вцепилась в меня, как утопающий хватается за спасательный круг. – Ты слишком много думаешь об этом, – сурово произнесла я. – Я, например, совсем не думаю о том, любят меня мужчины или нет. – А о чем же? – жадно спросила она. Я оторвала ее руки от себя и подошла к аквариуму. – О рыбках я думаю. Ты посмотри, какие миленькие, пестренькие, плавают туда-сюда... Она посмотрела на меня с нескрываемой ненавистью. – Ладно, Танита, ты извини, что я вот так прибежала, рассиропилась... – Слезы на ее глазах моментально высохли. – Нет, ты правильно пришла, – рассудительно заявила я. – Кто еще поможет, кроме подруги! Шурочка, вот мальки появятся, я тебе непременно отсажу... В прошлый-то раз они их сожрали. Ее прелестное покрасневшее личико опять перекосилось. – Я насчет Сержа... – неестественно произнесла она. – Ты правда окончательно с ним рассталась? – Правда. – Надо же! – покачала она головой, пряча глаза. – И как же теперь? – Да никак. Шурочка, дорогая, у меня есть Митя, который мне дороже тысячи Сержей... – Но он был у тебя... – быстро сказала она. – Кто? – Мельников. Он был у тебя дома. – Откуда ты знаешь? – Оттуда! Мельников просидел у меня вчера целый вечер, на тебя жаловался... – И все рассказал? – Все. – Она подняла свои глаза, в которых теперь не было ни одной слезинки. Мне сразу стало как-то нехорошо. Теперь еще один человек знал мою тайну. О моей измене. «Убить ее, что ли? – лениво подумала я. – Чтобы она Мите не разболтала. С нее станется...» – Зачем он это сделал? – Он просил моего совета, – скромным голосом доложила Шурочка, теперь в нем не было и следа прежнего отчаяния. – И что ты ему посоветовала? – Ну... время лечит, сказала ему я. Что ты так смотришь? Нет, ничего конкретного я ему не говорила, лишь кое-какие успокоительные фразы. Он вчера был просто вне себя, все рвался – извини за грубое выражение – набить морду твоему Мите. – Какая гадость, какая гадость... Шурочка, я не просто не люблю Сержа. Я его почти ненавижу! Набить морду... Если он что-нибудь сделает Мите, я его уничтожу. Не знаю как, но я это сделаю точно! И тут раздался звонок в дверь. В пылу спора я забыла обо всем на свете, и этот звонок прозвучал как гром среди ясного неба. – Кто это? – с испугом и любопытством спросила Шурочка. – Митя? – Н-не знаю. Может быть, Серж? Я могла рассуждать о моих чувствах к этому человеку сколько угодно, но увидеть его сейчас вот так, лицом к лицу, была совершенно не готова. – Ладно, нам терять уже больше нечего... – С этими словами я бросилась открывать дверь. На пороге стоял Антон Тарабакин, мой второй муж, человек, которого я меньше всего ожидала увидеть в данный момент. – Таня, здравствуй, – сглатывая, произнес он. – Извини, я без предупреждения. В руках он теребил журнал «Новый мир», дымчатые очки как-то криво сидели на его остреньком носу, на щеках – явно двухдневная щетина... Я так обрадовалась, что это не Серж, что бросилась Тарабакину на шею, чем страшно его смутила. Наверное, он ждал более прохладного приема. – Тарабакин, голубчик! Шурочка, познакомься, это мой второй муж, Антон Тарабакин. А это Шурочка, моя подруга... Шурочка церемонно поклонилась, она уже успела стереть остатки размазанной туши со щек. На Тарабакине были старые джинсы, которые, помнится, покупала ему еще я, и красная кричащая ковбойка, из рукава которой торчали белые нитки от недавно споротого ярлыка. Но вид у моего бывшего благоверного был вполне приличный, чему я несказанно обрадовалась, потому что боялась, что без женской руки он не выживет. |