Онлайн книга «Одержимость»
|
Отвратительный отпечаток с пленки Филипа Мейна все еще висел на просушке. Алекс сняла бумагу, надеясь, что Мимса ее не заметила, и уже собиралась порвать, когда что-то привлекло ее внимание на одном кадре – отметинка, очень маленькая. Алекс взяла лупу, включила подсветку и посмотрела на отпечаток. Лупа выпала из ее руки и ударилась о белое оргстекло в подсветке. Осталась заметная царапина, а Алекс замерла. По телу прошел озноб, кожу начало покалывать. После проявки на бумаге появилось лицо Фабиана. Снова показалось, что вокруг смыкаются стены. Она повернулась, посмотрела на дверь и поняла, что оставляла ее в другом положении. Ухватившись за ручку, Алекс распахнула дверь. Никого. – Эй! – сказала она. – Эй? Взглянула вдоль лестницы, но там все было тихо. Потом раздался пронзительный скрип; казалось, фундамент дома содрогнулся. Она вскрикнула и в страхе ухватилась за дверной косяк. Скрип перешел в металлический звон. Дверной звонок! Алекс вздохнула с облегчением. Не уходите, пожалуйста, не уходите! Она бросилась вверх по лестнице, отчаянно спеша застать того, кто звонит, прежде чем он уйдет, отчаянно торопясь оказаться рядом с другим человеком, с кем угодно! Она открыла дверь и замерла, переводя дыхание. Перед ней стоял молодой человек с серьезным, чистым лицом и короткими кудрявыми волосами. На нем был потрепанный серый костюм, слишком старый – вероятно, с чужого плеча. Свитер с высоким воротником. Поцарапанные бесформенные черные туфли, сто лет не знавшие щетки. Может, и они ему достались от кого-то другого? – Миссис Хайтауэр? – неторопливо начал он, тщательно выговаривая слова. Алекс кивнула. Было в этом парне что-то знакомое, как в старой, уже прочитанной газете. На коммивояжера он не походил, и она даже подумала, что если это еще один медиум, присланный Санди, то она не будет возражать. Сейчас она была рада любой живой душе. – Меня зовут Джон Оллсоп, я помощник викария… обслуживаю ваш приход… мм… викарий сказал мне о вашей утрате, и я подумал, что нужно заглянуть к вам, представиться… если вы не возражаете. Его правый глаз резко дернулся два раза. – Прошу вас… да, конечно. – Она впустила его и закрыла дверь. – К сожалению, мы не приглашали викария на отпевание… его проводил школьный приятель моего мужа – Джон Ламбурн… он живет близ Гастингса. Надеюсь, викарий не в обиде, что его обошли. – Ничуть, так часто бывает. Они вошли в гостиную. – Боюсь, мы частенько забывали о церкви. – Я бы на вашем месте не переживал из-за этого, – доброжелательно сказал он. – Если вы захотите прийти и помолиться в один из наших храмов, вас встретят с радостью. – Спасибо. – Как вы себя чувствуете? Я вижу, все еще не можете прийти в себя. – Никто не предполагает оказаться на похоронах собственного ребенка. – Это верно. Потерять ребенка – это ужасно. У вас есть другие… дети? Она покачала головой. – Тогда вам должно быть еще тяжелее, если только это возможно. – Глаз у него снова дернулся. – Я и сам недавно пережил утрату – потерял жену. Мне очень помогали ее фотографии. Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами и подумала о лице на фотографии, изображающей гениталии. Как? Как оно попало туда? Может, это чья-то гнусная шутка? – Примите мои соболезнования. – Спасибо. – Он печально улыбнулся и кивнул. – Она… – Алекс не могла найти подходящего слова. – Рак. Алекс кивнула, не зная, что сказать. – Ужасно. Перед ней снова встало лицо Фабиана. Она резко поднялась, но остановилась в недоумении: зачем она вставала? – Я… я принесу кофе. – Нет-нет, спасибо. – Вы что предпочитаете – кофе или чай… или виски… или что-нибудь другое? – Нет, спасибо, ничего не надо. Но она уже шла на кухню – ей отчаянно требовалось минутку побыть одной, чтобы взять себя в руки. Она приготовила кофе, открыла пачку шоколадного печенья и уже собиралась вернуться в гостиную, когда в глаза ей бросилась визитка на кухонном столе. На ней было имя Айрис Тремейн и адрес в Эрлс-Корт. Алекс швырнула карточку в мусорное ведро, потом вытащила и положила на стол. Взяла поднос и вернулась в гостиную. – Пожалуйста, берите молоко и сахар. – Спасибо. Она чувствовала его вопросительный взгляд и спрашивала себя: «Я выгляжу ужасно? Совсем потерянной?» – Да. – Глаз у него снова дернулся. – Фотографии навевают воспоминания. Они могут быть очень полезны. Боль со временем проходит, поверьте мне. Он улыбнулся и нервно откусил печенье, словно опасаясь, как бы оно не укусило его в ответ. Она перехватила его взгляд, брошенный на вазу с увядающими розами. – Фабиан прислал их мне на день рождения. Он всегда дарил мне красные розы, они ему нравились. – Вы… гм… садовничаете? – Я, к сожалению, в этом плане безнадежна. Мой муж садовничает. – Насколько я понимаю, вы разъехались? – Да. Мой муж занимался рекламным делом… но настоящей его любовью всегда было виноделие. И он решил бросить все и заняться выращиванием винограда. К сожалению, загородная жизнь не для меня. – Очень трудно это – жить за городом; иногда все слишком уж безмятежно. – Да. – Вы, кажется, литературный агент. Она кивнула. – Я сам пишу книгу. Небольшую. Алекс ощутила разочарование: не это ли и привело его к ней? – У вас есть издатель? – Ну, мне до конца еще далеко… не уверен, что она будет заслуживать внимания. – Если вы хотите, чтобы я посмотрела… – Нет-нет, я бы не хотел вас беспокоить. Может быть, если я ее закончу. – Еще кофе? – Печенье, с вашего разрешения. – Он подался вперед и взял еще одно печенье с тарелки. – Знаете, вам, возможно, принес бы облегчение разговор с друзьями сына. Нередко мы так мало знаем о наших близких, пока они с нами, но после их ухода мы можем узнать о них много хорошего. Это большое утешение. – Спасибо. Хороший совет. Но вообще-то, он был одиночкой. Я знаю только двух его близких приятелей, и один из них погиб вместе с ним. Священник покачал головой: – Некоторые вещи очень трудно понять, миссис Хайтауэр. – Да, – кивнула Алекс. – Но вы, похоже, из тех людей, которые умеют держать себя в руках. – Да. – Она вздохнула. – Это я умею. Более или менее. |