Книга Константинов крест (сборник), страница 23 – Семён Данилюк

— А для вас? — не поднимая глаз, уточнила Светлана.

Понизов нахмурился:

— Это уже мои дела. Соглашайся, Лева! Оба окажемся в выигрыше. Первооткрыватель — это знак на всю жизнь.

На румяном лице Псахиса проступила мука. В нем боролись азарт поисковика и опасливость чиновника, которого втягивают в сомнительную несанкционированную авантюру. Риск показался слишком велик. Лева огорченно воздел полненькие рыжеватые руки.

— Мы согласны! — опередила его Света.

Ручки Левушки опустились.

— Свет не видывал такой авантюристки! — пожаловался он. — И чего я, простофиля, на ней женюсь. Кстати, забыл представить, — моя невеста!

При слове «невеста» у Понизова всё разом срослось.

…Это было лет восемь назад. Только в июне.

Николай Понизов вышел из здания УВД на площадь Мира. Подмигнул постовому у входа. Глубоко вдохнул теплый, пахнущий Волгой воздух. Выдался чудный денек. Только что лейтенанта милиции Понизова за задержание вооруженного особо опасного преступника — знаменитого Порешало — премировали почетной грамотой и денежной премией и перевели из участковых в уголовный розыск. К тому же Пашка Гулькин из кадров догнал в коридоре и нежданно-негаданно вернул шестимесячный долг.

В кармане вдруг образовалась невиданная сумма, которой хватало, чтоб заменить движок на «Яве».

Понизов верил в судьбу и удачу. И сегодня она просто ломилась к молодому лейтенанту. А когда нам сопутствует удача, окружающие ощущают ее кожей и стремятся хотя бы прикоснуться. Встречные девушки с интересом постреливали глазками на ладного парня в водолазке, повторяющей рельеф фигуры, и, даже разминувшись, с надеждой оборачивались.

Сокращая маршрут, Понизов пошел к Волге наискосок, через территорию школы. За трехэтажным зданием гремела музыка, на асфальтированной площадке выстроилась школьная линейка. Толпились разодетые выпускницы, — по всему городу шел последний звонок.

В кустах у тропинки всхлипнули. Понизов заглянул. На скамейке, съежившись, подрагивала закутанная в плащ-болонью девчушка.

— Отставить плач! — потребовал бодрый Понизов. Приподнял за подбородок головку. Припухлое от слез личико с потеками дешевой косметики. Длинный, шмыгающий нос.

Девушка сердито мотнула головкой:

— Слушайте! Чего хапаете? Идите своей дорогой!

— Твои? — догадался Понизов, показав в сторону линейки.

Девушка кивнула.

— А ты чего?

— Платье сожгла. Гладила и сожгла!

— Что? Из-за этого?! — Понизов удивился женской неадекватности. — Неприятно, конечно. Но надела бы другое.

Она зарыдала с новой силой.

Только сейчас до Понизова дошло, какую сморозил бестактность: нет там никакого другого. И это-то, может, сама пошила.

— Ничего страшного! Завтра схожу к директору. Заберу аттестат. Подумаешь! — девушка отерла от потеков глаза, оказавшиеся большими и раскосыми. С тоской скосилась в сторону линейки и, помимо воли, хлюпнула.

Колю пронзила жалость к этой трепетной гордой пичужке.

— Поехали! — потребовал он.

— Ч-чего?

Понизов бесцеремонно поднял ее со скамейки, повлек на набережную.

— Но я не понимаю… — девушка вяло сопротивлялась. — Кто вы? Зачем?

— Бюро добрых услуг! — невразумительно представился Понизов.

Энергичным взмахом остановил легковушку. Усадил на заднее сидение ошарашенную девушку, втиснулся следом.

Через три остановки машина по знаку Понизова прижалась к бордюру. Они выбрались наружу.

— Приехали! — сообщил Понизов.

Девушка подняла головку. Ротик ее непроизвольно открылся. Перед ними сияла вывеска — «Салон для новобрачных». Мечта юности семидесятых-восьмидесятых. Многие специально подавали заявления в загс, чтобы получить заветную справку, дающую право «отовариться» в «мире грез». А, отоварившись, забирали заявления обратно.

В витринах красовались разодетые манекены.

Девушка сглотнула слюну и попятилась.

— Что вы хотите? — пролепетала она. — У меня всё равно нет денег!

— А у меня нет времени! — отбрил Понизов. — Гляди веселей, принцесса!

Провел пальцем вдоль позвоночника, заставив распрямиться. Подхватил под руку.

В утренний час посетителей в салоне не было. Несколько продавщиц щебетали у входа, обсуждая вчерашние похождения. С удивлением оглядели бравого усача в сопровождении заплаканной, закутанной в дешевую болонью девочки-подростка.

— Моя невеста, — представил Понизов. — Надо одеть.

— Уж больно молода, — усомнилась дородная, лет тридцати, женщина с биркой на халате «Старший администратор».

— Зато свежа, — отпарировал Понизов.

Администраторша усмехнулась. Протянула руку, требуя справку.

— Я сам вместо справки, — огорошил ее Понизов. Подхватив под пухлый локоток, отвел в сторону. Доверительно пригнулся. — А вот ответьте, вы родную милицию любите?

— Ну-у, — неопределенно протянула администраторша.

— По справке или всей душой? Вот если завтра вы вдруг позвоните: «Коля, беда», как, по-вашему, я пойду справки собирать или примчусь на помощь?

Администраторша хмыкнула, выдернула из-под прилавка бланк справки с печатью:

— Что одеваем? Платье, конечно?

Понизов глянул на переступающую стертыми босоножками, пунцовую от волнения девчушку:

— Вааще!

— В копеечку станет.

— А ништяк! Кто за нами считает?

— Девочки, одевайте невесту, — приказала администраторша. Бросила руку сверху вниз. — От и до!

Девчушка метнулась к Понизову. Жалобно зашептала:

— Но послушайте! Если вы рассчитываете…

— Полно блажить! Там уж линейка вот-вот закончится, — оборвал ее суровый опекун.

— Давайте, пока народ не пошел! — поторопила администраторша. — Как вашу невесту зовут?

Понизов вопросительно вздернул подбородок.

— Света! — выдохнула девчушка.

Трепещущую Свету повлекли в кабину.

Довольный Понизов хлопнул в ладоши:

— Девчата! За чашку кофе продаю свежий анекдот.

Через пятнадцать минут невесту вывели на всеобщее обозрение. Прежняя пичужка испарилась. Появилась светловолосая раскосая, в платье колоколом, на каблучках хрупкая невеста. Длинноватый нос придавал тонкому вытянутому личику особенное обаяние.