Книга Константинов крест (сборник), страница 73 – Семён Данилюк

С первых же минут бросилось в глаза, насколько дополняют эти двое друг друга. Анхель радовался тому же, чему Рашья, восхищался очевидными и приевшимися любому взрослому человеку вещами: слежалыми сугробами, бегущими ручейками, жухлыми клочками проступившей травы. Сначала Ксюша умилялась, полагая, что он ловко подыгрывает малышке, которая от восторга то и дело попискивала. А потом увидела, что в восхищении Анхеля не было ничего наносного. Он вел себя с непосредственностью человека, и в самом деле никогда не лепившего снежки, не знавшего запаха костров из прелых листьев.

Казалось, он не ведал и вкуса пищи. В «Сказке», когда подали овощные салаты, Анхель с беспокойством вертел в руках листик сельдерея, тщательно обнюхивал и лишь затем опускал в рот, прежде быстро касаясь языком, будто боясь обжечься. А после смаковал, восхищенно покачивая головой.

Рашья, уплетавшая тут же мороженое в вазочке, глядя на дядю, громко смеялась, побуждая к беспричинному смеху и Ксюшу. От их смеха Анхель смущался, краснел:

— Так ведь вкусно же!

Потом она повела их в городской сад. Как раз после зимы запустили карусель. Оба захотели прокатиться. И едва не передрались за право вскарабкаться на единственного жирафа. В конце концов примирились на двух тиграх.

Проносясь мимо поджидающей Ксюши, большой и малая, не сговариваясь, отпускали поручни и пугали ее, отчаянно размахивая руками.

Ничего слаще этого быть не могло. Ксюша понимала, конечно, что это не ее дочь и не ее муж. Просто чужие, случайные люди. Но представляла, будто гуляет с мужем и дочерью. Даже, войдя в роль, отчитала Анхеля, когда по его недосмотру Рашью окатило грязью из-под колес пролетевшего джипа.

Пришлось зайти отмываться в туалет торгового центра «Рио». Ксюша, помнившая, что здесь работает Оленька, спешила вернуться на улицу. Но глазенки Рашьи при виде наполненного людьми многоэтажного здания из тонированного стекла восхищенно расширились.

— Ну, пожалуйста, давайте здесь погуляем. Хоть на минуточку-разминуточку, — она умоляюще, подражая актрисам Болливуда, сложила ручонки. — Ведь расскажу — не поверят.

Ксюша смирилась.

И, конечно, едва ли не сразу, поднявшись на эскалаторе, наткнулись на Оленьку. Та стояла в проеме второго этажа возле распахнутого кабинета и, неприязненно поджав губки, с аппетитом отчитывала пожилую продавщицу. Завидев внезапно появившуюся подругу об руку с маленькой цыганочкой, Оленька округлила глаза и выпятила нижнюю губку. Тут же она разглядела Ксюшиного спутника и автоматически подпустила взгляду томности, а ее фигура в строгом брючном костюме, до того слегка ссутулившаяся, разом добрала упругости и шарма. Так охотничья собака делает стойку на дичь, не дожидаясь команды. Нетерпеливым жестом она отпустила продавщицу и — через голову подруги — просияла навстречу новому приключению.

— Быть того не может. У Ксюхи появился приличный кавалер, — проворковала Оленька.

— Знакомый, — нехотя поправила Ксюша.

Оленька охотно приняла поправку. Глазки заискрились.

— Может, наконец, представишь?

Выхода не было.

— Да ради бога. Анхель. Ольга.

— Для вас просто Оленька, — прожурчала та. — Значит, не кавалер. Тогда позвольте интимный вопрос: вы, случаем, не женаты?

— А ты, случаем, не забыла, что сама замужем? — не удержалась Ксюша.

Но смутить Оленьку мало кому удавалось. Эта умела любую ситуацию повернуть к собственной выгоде.

— Кстати, насчет мужа. Сапега как раз должен подойти, — вроде спохватилась она. — Собирались в ресторан. Но теперь обязательно сходим вместе. Как в прежние времена… Ну, почти как в прежние. Прошу пока ко мне в кабинет. И — пожалуйста, без возражений, — опередила она Ксюшу. — Сама виновата, что в гости попались.

Не церемонясь, Оленька по-хозяйски подхватила Анхеля под локоток и, будто ненароком прижавшись, повлекла к открытой двери.

Делать было нечего. Ксюша, поймав Рашью за ручку, угрюмо потянулась следом.

В кабинете Оленька усадила девочку на кожаный диван, всунула в руки альбом с репродукциями. Но Рашья, будто завороженная, не сводила глаз с хозяйки. От не по-детски цепкого взгляда Оленьке сделалось неуютно.

— Какая очаровательная девчушка, — через силу произнесла она. — Даром что цыганочка. Откуда такая?

— Она не цыганочка. Индианка, — грубовато отреагировала Ксюша. — Племянница Анхеля.

— Племянница? — Оленька недоверчиво сравнила две головы, — из ржи и смоли. — Впрочем, всякое бывает. А я-то думаю, где таких интересных мужчин выводят. Стало быть, в Индии?

— В Туапсе, — вмешалась Ксюша. — Он друг Павла.

— Вот как? — Оленька удивилась. — Приехали на могилу?

— Хочу разобраться, как он погиб, — к удивлению Ксюши, объявил Анхель.

Оленька озадаченно присвистнула:

— Разобраться! Если б это было так просто, мы бы сами давно всё знали. А уж чтоб спустя шесть лет что-нибудь найти… Ксюха, вон и та надежду потеряла. Город хоть знаете? В смысле — где какие улицы, что кому принадлежит (Анхель неопределенно мотнул головой). Во! А туда же — разбираться. Впрочем, ваше счастье, что у Павла здесь остались друзья. Ксюша у нас человек подневольный, трубит с утра до ночи за прилавком. А у меня со временем всё в порядке. Опять же своя машина! Так что в розысках помогу и деньгами не возьму.

Двусмысленный намек не оставлял сомнений: расчет будет произведен другим способом.

— Так что, принимается помощь? — добрая фея Оленька изогнулась в ожидании изъявлений признательности.

Только вот новый знакомый оказался неблагодарным.

— Полагаю, сумею справиться сам, — без эмоций протянул он.

После холодного этого ответа как-то вдруг стало заметно, что Оленькины чары, обычно безотказные, на Анхеля совершенно не подействовали. Более того, Ксюша убедилась в том, что подметила раньше. Робкий с нею, с другими Анхель становился снисходительно-вежливым, как человек, осознающий свое превосходство над собеседником.

Может, из-за этого обидного мужского равнодушия Оленькой овладело необоримое желание уколоть подругу.

— Ну, ну, не куксись, не буду! — она приобняла Ксюшу.

Лукаво обратилась к Анхелю:

— Проклятое мое свойство, из-за которого растеряла едва не всех подруг. Стоит заговорить с мужчиной, а тот уж маслом растекается.

— Но всё-таки не всякий, — зло напомнила Ксюша.

Но Оленька проигрывать не умела даже в мелочах. Глазки ее прищурились.

— Всякий! — выпалила она.

От запоздалой догадки Ксюша задохнулась:

— Так это была ты?!

— Что я? Вот еще придумала! — проговорившаяся Оленька смешалась. Упрямо поджала губки. — А хоть бы и я!.. Пашка сам хотел тебя бросить. Умолял, чтоб жить вместе. А я не соглашалась. Потому что тебя, дурочку, жалела!