Онлайн книга «Ольга, княгиня воинской удачи»
|
– Но что же… мой муж? – с усилием вытолкнула из себя Эльга. Солнечный день разом погас в ее глазах, но охватило странное спокойствие – словно кто-то внутри сказал: «Не дергайся». Может быть, это еще и неправда. Она будто слушала сказание о ком-то совсем другом – о каком-то Ингваре, жившем пятьсот лет назад. – Устройства для метания огня? – повторила она. – Что это такое? – Я слышал, будто уже лет триста грекам известен способ бросать огонь на расстояние, они с его помощью одолевают врагов на море и берут укрепленные города на суше. Видимо, они использовали это средство против князя… – Но когда мой дядя, Олег-старший, ходил к Царьграду с двумя тысячами кораблей, там не было никаких таких… устройств. Ни Аскольд в Амастриде, ни Бравлин в Сугдее ничего такого не видели. Манар лишь развел руками: – Возможно, тогда Богу было неугодно отдать победу грекам. – А сейчас, значит, угодно! – возмутилась Эльга. – Княгиня, не гневайся на меня! – Манар вскочил со скамьи, отступил и поклонился. – Я и сам опечален этими вестями чрезвычайно. Мы знаем, князь Ингвар – нам друг, а Роман – враг, он притесняет наших единоверцев в Кустантине, и по его наущению князь Хельги, твой досточтимый брат, минувшим летом ходил на Самкрай. Никто не радовался сильнее нас, узнав, что он теперь в дружбе с досточтимым булшицы Песахом. Я лишь хотел помочь тебе. Если же мои вести разгневали тебя, прошу, прости! – Я не гневаюсь на тебя. Но должна предупредить… Сядь и выслушай меня. Эльга еще не знала, что думать, но знала, что делать. Правда эти сведения о поражении Ингвара на море или не правда – это выяснится потом. Сейчас важно сделать так, чтобы никто, кроме нее, не задавался этим вопросом. – Ты кому-то рассказывал об этом письме, кроме меня? – Нет, госпожа. Я рассудил, что никто не вправе ранее тебя узнать то, что может оказаться важно… – И ты не обсуждал ни с кем из ваших? – С тех пор как отстучало сердце почтеннейшего Гостяты Кавара и Господь призвал его к вечной жизни, я не знаю, кому можно довериться, к тому же брата моего мы не видали уже два года… – Если кто-то в городе узнает о том, что ты мне рассказал, твои единоверцы могут пострадать. Люди подумают, что виной дружба моего брата с Песахом, и вас сделают виноватыми в неудаче князя. А у меня сейчас не хватит людей, чтобы защитить вас, ведь дружина ушла. Молчи о том, что знаешь, и я буду молчать. И, пожалуй… Отдай мне это письмо. – Но, госпожа! Здесь содержатся важные сведения о ценах на рабов и янтарь… – Отрежь нужную тебе часть… Нет, спиши себе, что не можешь запомнить, а письмо оставь мне. Я должна быть уверена, что его никто более в Киеве не увидит. – Но, госпожа, как жив Господь, очень мало в Киеве людей, способных прочитать эти письмена! – Манар, я высказала тебе свою волю. Я благодарна тебе, так не нарушай нашей дружбы из-за пустяков. Черень! – окликнула Эльга служанку. – Подай бересты, коген запишет себе кое-что. Пока Манар царапал бронзовым стержнем по бересте, Эльга велела Совке принести две куньи шкурки и вручила ему: более чем щедрое возмещение за неудобство. Когда Манар удалился, прижимая дар к груди, Эльга с неохотой взяла пергамент. Развернула. Манар был прав: в цепочках этих знаков, похожих на обезумевших червяков, мало кто из киевских жителей сумел бы разглядеть опасную тайну. Только из числа жидинов. Но теперь Манар и своим не скажет ни слова, ибо не может предъявить доказательство. Эльга убрала пергамент в укладку, набросила сверху шитую льняную покрышку. Села рядом на скамью, сжала руки. Вот теперь перед ней встала во весь рост гнетущая мысль: разгром! Неужели? Ингвар разбит! Где-то на воде перед Царьградом! И что с ним самим? Об этом в письме того угорского жидина ничего не говорилось, и она утешала себя: если бы стало известно о гибели киевского князя, жидин непременно об этом написал. А что, если в письме это написано, но Манар от нее скрыл? Побоялся брать на себя оглашение такой новости… Эльгу пробрало холодом. Кому можно показать письмо… Никому. Любой, умеющий читать этих червяков, окажется посвящен в тайну. И что после с ним делать? Она знала, что сделал бы на ее месте Мистина… А что с Мистиной? Многие погибли, кто не сумел бежать к берегу… Сгорели в огне, утонули в море… Многие – это кто? Ингвар… Мистина… Эймунд… Хельги… Деверь Тородд… Двоюродные братья Ингвара Фасти и Сигват… Имена и лица всплывали в памяти одно за другим, и с каждым разом Эльге все труднее удавалось вдохнуть. С Тороддом она познакомилась только сейчас, когда он прибыл в Киев с войском из Хольмгарда, но успела оценить, какой это хороший человек – дружелюбный и благоразумный. Сестре Бериславе очень повезло с мужем. Фасти она впервые увидела одиннадцатилетней девочкой, когда он привез ей в подарок от Ульва, будущего свекра, вот это греческое ожерелье из смарагдов и жемчужин, что она носила каждый день уже пять лет, не снимая. Эймунд, ее родной брат! Его она покинула в отчем доме еще отроком, но этой весной убедилась, что вырос он настоящим удальцом. Как мечтала, что он прославится и по возвращении возьмет знатную хорошую жену, чтобы законно продолжить род… Хельги Красный, побочный сын отца, что позапрошлым летом принес в Киев столько беспокойства. Его Эльга слегка опасалась, но не могла не признать: его отвага, ум, предприимчивость делают честь Олегову роду. И все они… Или кто-то из них… Сердце все катилось куда-то вниз. Сильная дрожь мешала сидеть; Эльга встала и прошлась по избе. Прижала ладони ко рту, хотя желания выдать свою тайну не ощущала. Однако с кем-то поделиться надо. Одной ей не справиться. Ведь надо что-то делать. Послать гонцов – туда, к Греческому морю… Но почему гонцы не едут к ней? Не может же такого быть, чтобы из двадцатитысячного войска не уцелел ни один человек! А раз вести уже дошли таким кружным путем – через угров и жидинов, – значит, это сражение состоялось довольно давно! Мысли метались. Это не может быть правдой – потому что слишком уж страшно. Это вполне может быть правдой – не станет жидин лгать в письме своему собрату, какая ему в том выгода? Конечно, каждый поход может привести к неудаче… Но почему сам Ингвар не шлет вестей? Не уведомляет ее, не просит помощи? Эльга попыталась поставить себя на место мужа. Слать вестей она не стала бы в двух случаях: если поражение оказалось бы не таким страшным и в помощи русский князь не нуждается. И если… его уже нет, и никакая помощь дела не поправит. Если вестей для нее присылать некому. * * * Манар сдержал слово: по Киеву не ползло никаких дурных слухов. Эльга знала об этом, поскольку по примеру Мистины всякий день посылала своих отроков на пристани Почайны, а ключницу Беляницу с кем-нибудь из челяди – на торги, послушать и поговорить между делом. Но тревожных новостей не было: говорили все об урожае, о жатве, чесали языки насчет предстоящих свадеб. Боялись все только одного: не обнаружился бы где на поле залом [53]. Залом! Хотела бы Эльга, чтобы залом на поле был самым страшным, что могло ей угрожать. |