Онлайн книга «Привычка убивать»
|
— Не хочу. — Лина шла и смотрела себе под ноги. — Я уже ничего не хочу. И потом, мне еще работать сегодня. — Да-да, я понимаю. — Илья быстро закивал. — Трудно к такому привыкнуть. Сигарету хочешь? — Да, трудно. Спасибо, я не курю. — Лина попыталась улыбнуться. — Вообще невозможно. Все, завтра подаю заявление. С меня хватит. — Да ты что? Перестань. — Илья Романович положил руку ей на плечо. — Я не хочу сказать, что со временем привыкнешь — к такому лучше вообще не привыкать, — но ведь… — Что? — Она остановилась и посмотрела ему в глаза. — Да ты знаешь, что я уже год мяса в рот брать не могу? И засыпаю только при включенном свете. Это тебе как? Илья Романович отвел взгляд. — А то, что я с мужем собственным спать не могу? А то, что я уже забыла, когда у меня… В общем!.. Я уже и не женщина как будто! Это все ерунда, правда? Да я каждый свой труп по имени-отчеству помню, разбуди меня среди ночи — как таблицу умножения расскажу. Нет, все, не могу. Илья Романович шагал рядом и молчал. Лучше в этот момент не переубеждать, а то действительно уйдет. До оперативника доходили слухи, что она кладет заявление на стол начальника после каждого выезда. У него даже специальная папка есть. Когда сели в машину и уже собирались ехать, в окошко постучал криминалист. — Линочка, результаты как можно быстрее нужны. Постарайся, а? — Хорошо, постараюсь. Как, установили личность? — Еще нет. — Он вздохнул и развел руками. — Но выясним. К концу дня установим, будь спокойна. Водитель завел мотор, и машина вырулила на дорогу. — Слушай, Илья Романович, можно тебя попросить? — спросила Лина, когда подъезжали к Садовому кольцу. — Дальше без меня. Я немножко пройтись хочу по свежему воздуху. — Конечно-конечно. — Он хлопнул водителя по плечу. — Останови у светофора. Машина притормозила, и Лина вышла на улицу. Уже хотела идти, но оперативник вдруг вышел вместе с ней. — Лина, я хотел тебе сказать… — Он опустил голову. — Что? — Ты прости меня, ладно? — За что? — удивилась она. — Так… Не знаю. Просто прости, и все. — Он пожал плечами и сел обратно в машину. Вторник. 15.36 — 17.04 Адвоката еще не было, поэтому Клавдия просто рассказывала Смирнову про Витю. Она делала это не без умысла. У следователя нет возможности наказать преступника, более того, сейчас, когда на предварительном следствии обязательно присутствует адвокат, даже собственное отношение выказать весьма опасно. Адвокат потом скажет, что следователь испытывал личную неприязнь к подследственному. Эти адвокаты стали очень быстро перенимать все «достижения» западной системы правосудия. Но поскольку вся эта история касалась Клавдии лично, ей хотелось хоть как-то, если не наказать, то хотя бы устыдить Смирнова. И вот она рассказывала ему о Витеньке. Рассказывала и смотрела отчиму прямо в глаза. Это был, конечно, достаточно садистский способ наказания, но Клавдия, понимая отчетливо, что она сейчас бестактна и зла, тем не менее испытывала какую-то скрытую радость, мучая Смирнова. А тот действительно мучился. У него на глазах блестели слезы. Он утирал их как-то полуинтеллигентски мизинчиком. Но он в самом деле плакал. «Ничего, — мстительно думала Клавдия. — Так им всем и надо». Не замечая того, что думает о Смирнове почему-то во множественном числе. Вошедший в комнату адвокат с удивлением посмотрел на своего подзащитного. — Вы плакали, Смирнов? — спросил он. — Нет, нет, — быстро сказал Сергей. — Что-то в глаз попало. «Сейчас я тебе действительно кое-что в глаз залеплю, — подумала Клавдия, начиная допрос. — Сейчас у тебя глаза на лоб полезут». Когда формальности были соблюдены, заполнена шапка протокола и все такое, Клавдия спросила как бы между прочим: — Сергей Владимирович, вы прописаны… — В Твери. — Мгм. В прошлый раз мы остановились с вами… на чем? — Я нашел Нину… — Да-да… Дальше картина более или менее ясна. А знаете что, давайте просто поговорим о вашей жизни с Ниной Николаевной Кокошиной. Это был еще один продуманный ход, тоже довольно жестокий. Но иначе, понимала Клавдия, Смирнова к стенке не припрешь. А в том, что его надо было уже окончательно колоть, она не сомневалась. — Что вы имеете?.. — немного растерялся Смирнов. «Есть, — подумала Клавдия. — Тепло». — Ну вот, вы пили, работы у вас не было. Насколько я понимаю, вы жили на иждивении Кокошиной. — Да, — еле слышно сказал Смирнов. — Как она к этому относилась? — К чему? — Ко всему. — Вы можете мне не верить… Нина меня любила… — То есть ей было все равно, что вы таскаете из дому вещи, продаете их, что пропиваете… — Простите, — подал голос адвокат. — Эти ваши утверждения на чем основаны? — На личных впечатлениях, — сказала Клавдия. — Или это не так, Смирнов? — Так. — Ну вот, я и спрашиваю, неужели Нине Николаевне было это все равно? — Она меня любила, — повторил Смирнов, но уже не так убежденно. — И все вам прощала? — Да… — Верю. Верю, что сначала она действительно старалась войти в ваше положение. И продолжалось это довольно долго. Два года. Вы ведь уже два года не работаете, так, Смирнов? — Да. — А ей приходилось работать, воспитывать сына. Да еще и вас содержать. — Я работал иногда… Клавдия даже не обратила внимания на эти слова: — А сколько раз вы отводили в садик Витю? Смирнов пожал плечами. — Это имеет отношение к делу? — спросил адвокат. — Прямое. Так сколько? — Я отводил иногда. — В садике вас помнят весьма смутно. Раза три-четыре наберется за два года, а? Смирнов молчал. — Но вы утверждаете, что Нина Николаевна Кокошина все вам прощала. Да? — Она любила меня, — уже обреченно сказал Кокошин. — Простите, но у меня другие сведения, — сказала Клавдия. Кокошин сверкнул испуганными глазами. — Простите, Клавдия Васильевна, откуда у вас могут быть сведения о взаимоотношениях Кокошиной и Смирнова? — мягко вступил адвокат. — Очень просто. Как раз сегодня в суде должно было разбираться одно банальное дело. О разводе. |