Онлайн книга «Безликий»
– Уверены? – Это наука. Наука сильнее магии. Даже не сомневайтесь, да… Мне показалось, что доктору просто не терпится провести эксперимент, но высказывать этого предположения вслух не стал. К тому же в спальню вернулся с кастрюлькой кипятка Альберт Брандт. Ларсен протер ладони спиртом, затем пинцетом выловил из воды иглу и ловко насадил ее на шприц. Наполнил его препаратом, стравил воздух и склонился над кроватью. – Ну-с, приступим… – пробурчал себе под нос доктор, перетянул плечо Софи жгутом и потребовал: – Отойдите со света! Впрочем, выискивать вену никакой необходимости не возникло: она явственно выделялась под белой как мел кожей. Ларсен воткнул иглу, распустил жгут и слегка потянул на себя поршень. Когда жидкость смешалась с кровью и стала бледно-розовой, доктор надавил, и препарат начал поступать в вену. Поначалу ничего не происходило, затем Софи заворочалась на кровати, и сразу ее выгнуло дугой, словно Ларсен не укол сделал, а затеял обряд экзорцизма! Вскинутая рука угодила доктору в лицо, он отшатнулся и зажал ладонью разбитый нос; шприц упал на пол и разбился. Софи в судорогах задергалась на кровати и зашлась в беззвучном крике, но стоило только нам с Альбертом навалиться на нее, моментально обмякла. – В сторону! – крикнул Ларсен, растолкал нас и принялся делать Софи искусственное дыхание. Какое-то время у него ничего не выходило, а потом кузина хрипло втянула в себя воздух и наконец, к неописуемому нашему облегчению, задышала самостоятельно. Доктор зажал кровоточивший нос платком и предупредил: – Могут понабиться компрессы. – Какого дьявола здесь происходит?! – не выдержал тогда Альберт. – Просто индивидуальная непереносимость препарата. Индивидуальная, да… – Хватит морочить мне голову! – рявкнул поэт. – Что здесь происходит?! Говорите! Бесцветно-серые глаза поэта засветились, от его слов у меня заломило виски. Альберт воспользовался своим талантом сиятельного, и у доктора не было ни единого шанса ему противостоять. – Это… это порча, – против своей воли, промямлил Ларсен. – Какого дьявола?! – рыкнул Альберт. Я не выдержал и потребовал: – В коридор! Немедленно! Поэт посмотрел сначала на меня, потом на Софи и указал доктору на дверь. – Продолжим в гостиной. Они вышли, а я ботинком задвинул под кровать осколки стекла и потрогал лоб Софи. Тот оказался сухим и горячим. Пришлось смочить в тазике компресс и уложить его на голову кузине. Простыня на ее груди продолжала размеренно вздыматься и опадать, в бледное лицо понемногу стал возвращаться румянец. Пусть болезненный и лихорадочный, но все же румянец. Это позволяло надеяться на то, что введенной дозы окажется достаточно, но, когда минут через десять в спальню вернулся благоухавший свежим ароматом коньяка доктор Ларсен, он моих упований не разделил. – Этого слишком мало, – устало покачал головой долговязый эскулап. – И я не рискну делать повторную инъекцию – может просто не выдержать сердце. Не выдержать, да… Я выругался. – Дьявол! И что теперь? Ларсен присел на кровать и вытянул из-под простыни правую руку Софи. – Порча поразила кровь, – сообщил он. – Возможно, если заменить ее, проклятие отступит. – Заменить кровь? – опешил я. – Что за бред?! – Один мой коллега из главного военного госпиталя упоминал о подобной практике. Но понадобятся деньги. Деньги? Раздобыть деньги я мог, лишь ограбив банк. Или же… отыскать банковских грабителей. Но дьявол, деньги нужны прямо сейчас! Не завтра, не на следующей неделе, а сейчас! – Где Альберт? – спросил я. – Пошел распорядиться насчет куриного бульона. Когда госпожа Робер очнется, ей понадобится питательное питье. – Поговорите о деньгах с Альбертом. Я смогу… изыскать средства только завтра-послезавтра. – Хорошо, поговорю, – кивнул доктор Ларсен, опустился на корточки и принялся собирать с пола осколки шприца. Убрав все в бумажный пакет, он сунул его в саквояж и вышел за дверь. Я подсел к Софи, взял кузину за руку и обреченно вздохнул. Мой талант мог залечить практически любую рану, но только лишь мне самому. Никого другого спасти с его помощью не получилось бы при всем желании. А желание было! Дьявол! Я слишком привязался к Софи, чтобы вот так ее потерять! Я вдруг осознал, что слишком сильно сжимаю девичью руку, и заставил себя ослабить хватку, затем посмотрел на предплечье Софи и поежился. После инъекции вена полностью почернела, словно в нее закачали чернила, и столь же черными сделались второстепенные сосуды. Препарат Ларсена подействовал, как фотографический проявитель. В мягком свете газового рожка стало видно, что руку будто опоясала черная вязь сложных узоров, как если бы порча распространялась по сосудам не хаотично, а повинуясь тайному замыслу наславшего ее колдуна. И чем дольше я всматривался в узоры, пытаясь разобрать отдельные элементы, тем отчетливей понимал, что уже видел нечто подобное раньше. Но не символы сами по себе, а манеру исполнения. Если угодно, отрисовки. Я кое-что в этом понимал, не зря же два года подвизался на ниве живописи! Закружилась голова, послышался отдаленный хор мертвых шепотков, черная вязь начала кружиться, затягивая сознание в свой зловещий лабиринт, и я поспешно отвел взгляд от предплечья Софи. А потом для надежности и вовсе укрыл его краем простыни. Плюхнулся в кресло, отпил давным-давно остывшего чаю, и только тогда начала понемногу отпускать дурнота. Проклятие было сильным; я лишь уловил его отголоски и то чуть в обморок не грохнулся, а каково тогда приходится Софи? Вовсе не факт, что новая кровь поможет справиться с порчей… Стоп! Не о том думаю! Где раньше я видел эту манеру рисования? Наклоны черточек, завитки, узелки… Я зажмурился, но единственное, что пришло на ум, – это белый прямоугольник плотной бумаги. Я держал его в руке. Карточка? Неужели?.. Доктор Ларсен своим саквояжем невзначай смахнул с журнального столика принесенную мною корреспонденцию; я поднял с пола конверты, выискивая нужный – уже вскрытый, со следами красного сургуча. Да! Вот он! Соболезнования в связи с безвременной кончиной Ольги Орловой. Покидая вчера клуб, Софи прочитала и вернула их мне. Я вытащил карточку и увидел, что чернила странно выцвели за день. Слова едва удавалось различить, но и так сходство между вычурным почерком послания и противоестественным узором почерневших сосудов буквально бросалось в глаза. Дьявол! Так вот как навели порчу! С помощью записки, отправителем которой значился барон Рихард фон Страге! |