Книга Поиски пропавшего без вести, страница 49 – Татьяна Рубцова

— Представь, мать, вот станем покрепче на ноги, перевезем Иришку, заведем еще пару зевластиков. Как ты на это? А? Оленька, ты же любишь меня, правда? — Андрей поймал ее взгляд и стал смотреть ей в глаза, требовательно и выжидательно.

— Правда, — твердо ответила Ольга, выдерживая этот взгляд. — Только думай о нас почаще, ладно? Я не хочу, чтобы ты опять сел в тюрьму.

— Я что, убил кого-то или ограбил? Я просто перегонял машины. Эх, мать, знаешь, кто сейчас честные-то? Бомжи с помойки. Вот поэтому и ходят по мусоркам, да бутылки собирают.

«Мы хорошо живем, мама. Витя снимает отдельную квартиру, он работает водителем — охранником у одного московского олигарха и хорошо зарабатывает. Только мы оба сильно по вам скучаем», — Ольга писала, задумывалась, и жизнь впереди казалась ей не такой уже сияющей, как расписывал Андрей. Она уже убедилась на своем опыте, что чудес в жизни не бывает. А бывают пинки и затрещины.

Первое время она встречала Андрея настороженно, ожидая беду. Но Андрей приходил домой трезвый, цепей на шее не носил, если задерживался, звонил домой и предупреждал. И Ольга успокоилась. О паспорте же она старалась не думать. Да он ли один купил себе гражданство.

В отдельной квартире, в мягкой удобной постели, было хорошо. Андрей вел себя ровно и ласково и с готовностью отвечал на любые вопросы, почти заискивался. И Ольга совсем успокоилась. А однажды даже купила ему в подарок тоненькую серебряную цепочку. Андрей улыбнулся. Он носил на шее оловянный крестик, появившийся у него еще в тюрьме, на простом шнурке, и теперь повесил его на эту цепочку.

— Это на счастье, мать, — сказал он.

— Ты крещеный? — спросила Ольга.

— Да так, в тюрьме приходили к нам чудики. Ладно, не думай. А меня повысили.

— И кем ты стал теперь? Заместителем олигарха?

— Ну уж скажешь. Начальником охраны. Я там ввел пару новшеств, и меня оценили.

— Ох, Витя, только бы это оказалось правдой.

Уже засыпая, Ольга услышала дребезжание мобильного телефона, лежавшего на тумбочке со стороны Андрея. Тот сонно зашевелился, замотал головой и не разжимая глаз, потянулся за телефоном.

— Да. Алло. Да… Еду.

Он бросил телефон на тумбочку, сел и крепко протер лицо обеими руками.

— Мать. Слышь, мать? — прошептал он сиплым, непроснувшимся голосом.

Ольга приподнялась в постели.

— Мой воротила в панике. Кого-то там грохнули. Я еду, мать. Запри дверь.

— А… Витя?

— Запри, запри.

Уже закрывая дверь, Ольга опомнилась и крикнула:

— Позвони, когда все уладишь.

— Подписано.

Ольга вздохнула и заперла дверь. Повернувшись, она увидела, что Олег стоит в дверях своей комнаты и смотрит на нее испуганными глазами…

— Ну, оборзели, совсем оборзели! — грохотал Николай Степанович Кирдин, мечась по кабинету в своей пятикомнатной квартире. — Наехали, на кого наехали! На меня! — он падал в кресло, хватался за сердце и опять вскакивал.

— Успокойся, Николай Степанович, — начал Андрей, пять минут тихо стоявший у двери и слушавший его истерику.

К нему повернулись еще трое мужчин.

— Что предложишь? — спросил один из них, поднимаясь не из уважения к Андрею, а от собственной неуверенности.

Андрей не торопливо поздоровался с ним, потом и с остальными. Только после этого он начал:

— Надо забить стрелку Черемушкам.

— А кто поедет? После арестов у нас и 30 пацанов не наберется.

— Разобрались же мы с Лысковскими.

— Это большая разница. Черемы покруче. Наехать сразу на столько точек.

— Вконец оборзели, охамели, охренели!

— Кажется варьете «12 стульев» принадлежит им? — начал Андрей, стараясь, чтобы его слова звучали медленно и весомо.

— Ну да.

— Приносит прибыль?

— Отмывка денег.

— Только-то?

— Там неплохо расходится «план».

— Мы сомнем Черемов, и на стрелку ехать не придется, — Андрей усмехнулся синими губами.

На следующий день, к вечеру, на варьете «12 стульев» напали пятеро вооруженных автоматами парней, одетых в камуфляж и в масках, взяли кассу и исчезли, а приехавший наряд милиции, вызванный неизвестно кем, нашел тонкий след от белого порошка, тянувшийся к подвалу, набитому наркотиками.

Варьете закрыли, хозяина арестовали, за ним потянулись кое-кто из братвы, потом их главари. И тут же были перехвачены, избиты и ограблены бригады «быков», собиравшие дань. Время авторитетных людей и воровских законов прошло, город поделили акулы и появился новый закон. Волчья стая казалась по сравнению с россиянами начала нулевых детским садом.

Андрей торопился. Он сделал еще пару налетов и только после этого Николай Степанович Кирдин — Кир, начал переговоры с братвой из Черемушек. И те отступили. А Кир стал вербовать бойцов и увеличивать бригады.

Время жесткого рэкета отходило, главари банд становились честными налогоплательщиками, теряли спортивную форму и обзаводились семьями. Деньги теперь добывали бойцы, а российские «доны» только отмывали их. И очень нуждались в таких людях как Андрей. Тот взялся за дело с жаром. С двумя бойцами он захватил бригадира из Черемушек, потом с бригадой обстрелял и взорвал сауну на территории люберецкой банды, где проходил «субботник», и бросив на месте труп бригадира, застреленного из пистолета охранника, испарился. Две банды, теснившие Кира с двух сторон, уничтожили друг друга, а Кир все прибирал и прибирал к рукам территорию соседей, открывал кафе, казино и ставил игорные автоматы. Он тянул за собой Андрея, уже сменившего кожаную куртку на деловой костюм.

— Виктор, — сказал как-то Николай Степанович, ставший еще солиднее и еще толще, Андрею. — Ты вышел в люди, стал авторитетным. И долго ты собираешься еще ходить с такой ряхой? «Паленый» — не лучшее погоняло, поверь мне. У меня есть знакомый, который сделает из тебя хоть самого Ричарда Гира.

И они оба поехали к косметологу. Тот осмотрел послеожоговые рубцы, нос, надбровья.

— Мне нужна фотография, — сказал он. — Ваша прежняя фотография. Еще до травмы.

И вечером Андрей сказал Ольге:

— Как ты мать на то, чтобы я сходил к косметологу. Говорят, сейчас убирают шрамы и ожоговые пятна.

— Смотри сам. Как тебе лучше.

Ольга отвыкла от него из-за его частых отлучек, слегка располнела и обленилась. Знакомство с соседями она не завела, общалась только с Олегом, играла на компьютере и смотрела телевизор. Часто оставаясь дома одна, она пыталась понять, что происходит в их с Андреем жизни. Она и не заметила, как и когда он изменился. Его неприятная привычка теребить и поглаживать лицо исчезла совсем, движения стали ровные, нервозность прошла. Казалось, он что-то решил для себя, сделал вывод и больше к этому не возвращался. А появившиеся после тюрьмы жесткость и агрессивность чувствовались даже сейчас, дома, где он хоть немного позволял себе расслабиться.