Онлайн книга «Путь на Амальтею. Стажеры»
|
Кроме того, его, как всегда, приводили в тихий восторг сверкающие радугой алмазные россыпи Кольца. У Михаила Антоновича всегда была слабость к Сатурну и к его кольцам. Кольцо было изумительно красиво. Оно было гораздо красивее, чем об этом мог рассказать Михаил Антонович, и все же каждый раз, когда он видел Кольцо, ему хотелось рассказывать. – Хорошо как, – сказал он наконец. – Как все переливается. Я, может быть, не могу… – Притормози-ка, Миша, – сказал Юрковский. Михаил Антонович притормозил. – Вот есть лунатики, – сказал он. – А у меня такая же слабость… – Притормози еще, – сказал Юрковский. Михаил Антонович замолчал и притормозил еще. Юрковский щелкал затвором. Михаил Антонович помолчал и позвал в микрофон: – Алешенька, ты нас слушаешь? – Слушаю, – басом отозвался Быков. – Алешенька, у нас все в порядке, – торопливо сообщил Михаил Антонович. – Я просто хотел поделиться. Очень красиво здесь, Алешенька. Солнце так переливается на камнях… и пыль так серебрится… Какой ты молодец, Алешенька, что отпустил нас. Напоследок хоть посмотреть… Ах, ты бы посмотрел, как тут камушек один переливается! – От полноты чувств он снова замолчал. Быков подождал немного и спросил: – Вы долго еще намерены идти к Сатурну? – Долго, долго! – раздраженно сказал Юрковский. – Ты бы шел, Алексей, занялся бы чем-нибудь. Ничего с нами не случится. Быков сказал: – Иван делает профилактику. – Он помолчал. – И я тоже. – Ты не беспокойся, Алешенька, – сказал Михаил Антонович. – Шальных камней нет, все очень спокойно, безопасно. – Это хорошо, что шальных камней нет, – сказал Быков. – Но ты все-таки будь повнимательнее. – Притормози, Михаил, – приказал Юрковский. – Что это там? – спросил Быков. – Турбуленция, – ответил Михаил Антонович. – А, – сказал Быков и замолчал. Минут пятнадцать прошло в молчании. Космоскаф удалился от края Кольца уже на триста километров. Михаил Антонович покачивал штурвал и боролся с желанием разогнаться посильнее, так, чтобы сверкающие обломки внизу слились в сплошную сверкающую полосу. Это было бы очень красиво. Михаил Антонович любил делать такие вещи, когда был помоложе. Юрковский вдруг сказал шепотом: – Остановись. Михаил Антонович притормозил. – Остановись, говорят! – сказал Юрковский. – Ну? Космоскаф повис неподвижно. Михаил Антонович оглянулся на Юрковского. Юрковский так втиснул лицо в нарамник, словно хотел продавить корпус космоскафа и выглянуть наружу. – Что там? – спросил Михаил Антонович. – Что у вас? – спросил Быков. Юрковский не ответил. – Михаил! – закричал вдруг он. – По вращению Кольца… Видишь, под нами длинный черный обломок? Иди прямо над ним… точно над ним, не обгоняя… Михаил Антонович повернулся к экрану, нашел длинный черный обломок внизу и повел космоскаф, стараясь не выпускать обломок из визирного перекрестия. – Что там у вас? – снова спросил Быков. – Какой-то обломок, – сказал Михаил Антонович. – Черный и длинный. – Уходит, – сказал Юрковский сквозь зубы. – Медленнее на метр! – крикнул он. Михаил Антонович снизил скорость. – Нет, так не получится, – сказал Юрковский. – Миша, смотри, черный обломок видишь? – Он говорил очень быстро и шепотом. – Вижу. – Прямо по курсу на два градуса от него группа камней… – Вижу, – сказал Михаил Антонович. – Там что-то блестит так красиво. – Вот-вот… Держи на этот блеск… Не потеряй только… Или у меня в глазах что-то такое? Михаил Антонович ввел блестящую точку в визирное перекрестие и дал максимальное увеличение на телепроектор. Он увидел пять округлых, странно одинаковых белых камней, а между ними – что-то блестящее, неясное, похожее на серебристую тень растопыренного паука. Словно камни расходились, а паук цеплялся за них расставленными голыми лапами. – Как забавно! – вскричал Михаил Антонович. – Да что там у вас? – заорал Быков. – Погоди, погоди, Алексей, – пробормотал Юрковский. – Здесь надо бы снизиться… – Начинается, – сказал Быков. – Михаил! Ни на метр ниже! Взволнованный Михаил Антонович, сам того не замечая, уже вел космоскаф вниз. Это было так удивительно и непонятно – пять одинаковых белых глыб и совершенно непривычных очертаний серебристая тень между ними. – Михаил! – рявкнул Быков и замолчал. Михаил Антонович опомнился и резко затормозил. – Ну что же ты? – не своим голосом закричал Юрковский. – Упустишь! Длинный черный обломок медленно, едва заметно для глаза наползал на странные камни. – Алешенька! – позвал Михаил Антонович. – Здесь в самом деле что-то очень странное! Можно я еще немножко спущусь? Плохо видно! Быков молчал. – Упустишь, упустишь, – рычал Юрковский. – Алешенька! – отчаянно закричал Михаил Антонович. – Я спущусь! На пять километров, а? Он судорожно сжимал рукоятки штурвала, стараясь не выпускать блестящий предмет из перекрестия. Черный обломок надвигался медленно и неумолимо. Быков не отвечал. – Да спускайся же, спускайся, – сказал Юрковский неожиданно спокойно. Михаил Антонович в отчаянии посмотрел на спокойно мерцающий экран метеоритного локатора и повел космоскаф вниз. – Алешенька, – бормотал он. – Я чуть-чуть, только чтобы из виду не упустить. Вокруг все спокойно, пусто. Юрковский торопливо щелкал затворами фотокамер. Черный длинный обломок наползал, наползал и, наконец, надвинулся, закрыл белые камни и блестящего паучка между ними. – Эх, – сказал Юрковский. – С твоим Быковым… Михаил Антонович затормозил. – Алешенька! – позвал он. – Вот и все. Быков все молчал, и тогда Михаил Антонович посмотрел на рацию. Прием был выключен. – Ай-яй-яй-яй! – закричал Михаил Антонович. – Как же это я… Локтем, наверное? Он включил прием. – …хаил, назад! Михаил, назад! Михаил, назад!.. – монотонно повторял Быков. – Слышу, слышу, Алешенька! Здесь я нечаянно прием выключил. – Немедленно возвращайтесь назад, – сказал Быков. – Сейчас, сейчас, Алешенька! – сказал Михаил Антонович. – Мы уже все кончили, и все в порядке… – Он замолчал. Продолговатый черный обломок постепенно уплывал, открывая снова группу белых камней. Снова вспыхнул на солнце серебристый паучок. |