Онлайн книга «Путь на Амальтею. Стажеры»
|
– Что у вас там происходит? – спросил Быков. – Можете вы мне толком объяснить или нет? Юрковский, отпихнув Михаила Антоновича, нагнулся к микрофону. – Алексей! – крикнул он. – Ты помнишь сказочку про гигантскую флюктуацию? Кажется, нам выпал-таки один шанс на миллиард! – Какой шанс? – Мы, кажется, нашли… – Смотри, смотри, Володенька! – пробормотал Михаил Антонович, с ужасом глядя на экран. Масса плотной серой пыли надвигалась сбоку, и над ней плыли наискосок десятки блестящих угловатых глыб. Юрковский даже застонал: сейчас заволочет, закроет, сомнет и утащит невесть куда и эти странные белые камни и этого серебристого паучка, и никто никогда не узнает, что это было… – Вниз! – заорал он. – Михаил, вниз!.. Космоскаф дернулся. – Назад! – крикнул Быков. – Михаил, я приказываю: назад! Юрковский протянул руку и выключил прием. – Вниз, Миша, вниз… Только вниз… И поскорее. – Что ты, Володенька! Нельзя же – приказ! Что ты! – Михаил Антонович потянулся к рации. Юрковский поймал его за руку. – Посмотри на экран, Михаил, – сказал он. – Через двадцать минут будет поздно… Михаил Антонович молча рвался к рации. – Михаил, не будь дураком… Нам выпал один шанс на миллиард… Нам никогда не простят… Да пойми ты, старый дурак! Михаил Антонович дотянулся-таки до рации и включил прием. Они услыхали, как тяжело дышит Быков. – Нет, они нас не слышат, – сказал он кому-то. – Миша, – хрипло зашептал Юрковский. – Я тебе не прощу никогда в жизни, Миша… Я забуду, что ты был моим другом, Миша… Я забуду, что мы были вместе на Голконде… Миша, это же смысл моей жизни, пойми… Я ждал этого всю жизнь… Я верил в это… Это Пришельцы, Миша… Михаил Антонович взглянул ему в лицо и зажмурился: он не узнал Юрковского. – Миша, пыль надвигается… Выводи под пыль, Миша, прошу, умоляю… Мы быстро, мы только поставим радиобакен и сразу вернемся. Это же совсем просто и неопасно, и никто не узнает… – Ну вот, что ты с ним будешь делать! – вскричал Быков. – Они что-то нашли, – сказал голос Жилина. Михаил Антонович торопливо забормотал: – Нельзя ведь. Не проси. Нельзя. Ведь я же обещал. Он с ума сойдет от беспокойства. Не проси… Серая пелена пыли надвинулась вплотную. – Пусти, – сказал Юрковский. – Я сам поведу. Он стал молча выдирать Михаила Антоновича из кресла. Это было так дико и страшно, что Михаил Антонович совсем потерялся. – Ну хорошо, – забормотал он. – Ну ладно… Ну подожди… – Он все никак не мог узнать лица Юрковского, это было похоже на жуткий сон. – Михаил Антонович! – позвал Жилин. – Я, – слабо сказал Михаил Антонович, и Юрковский изо всех сил ударил по рычажку бронированным кулаком. Металлическая перчатка срезала рычажок, словно бритвой. – Вниз! – заревел Юрковский. Михаил Антонович, ужаснувшись, бросил космоскаф в двадцатикилометровую пропасть. Он весь содрогался от жалости и страшных предчувствий. Прошла минута, другая… Юрковский сказал ясным голосом: – Миша, Миша, я же понимаю… Ноздреватые каменные глыбы на экране росли, медленно поворачивались. Юрковский привычным движением надвинул на голову прозрачный колпак скафандра. – Миша, Миша, я же понимаю, – услышал Жилин голос Юрковского. Быков, сгорбившись, сидел перед рацией, обеими руками вцепившись в стойку бесполезного микрофона. Он мог только слушать, и пытаться понять, что происходит, и ждать, и надеяться. Вернутся – изобью в кровь, думал он. Этого паиньку штурмана и этого генерального мерзавца. Нет. Не изобью. Только бы вернулись. Только бы вернулись. Рядом – руки в карманы – молчал угрюмый Жилин. – Камни, – жалобно сказал Михаил Антонович, – камни… Быков закрыл глаза. Камни в Кольце. Острые, тяжелые. Летят, ползут, крутятся. Обступают. Подталкивают, отвратительно скрипят по металлу. Толчок. Потом толчок посильнее. Это еще ерунда, не страшно, горохом сыплется по обшивке ползучая мелочь, и это тоже ерунда, а вот где-то сзади надвигается тот самый тяжелый и быстрый, словно пущенный из гигантской катапульты, и локаторы еще не видят его за пеленой пыли, а когда увидят, будет все равно поздно… Лопается корпус, гармошкой складываются переборки, на миг мелькнет в трещине забитое камнем небо, пронзительно свистнет воздух, и люди становятся белыми и хрупкими, как лед… Впрочем, они в скафандрах. Быков открыл глаза. – Жилин, – сказал он. – Иди к Маркушину и узнай, где второй космоскаф. Пусть приготовит для меня пилота. Жилин исчез. – Миша, – беззвучно позвал Быков. – Как-нибудь, Миша… Как-нибудь… – Вот он, – сказал Юрковский. – Ай-яй-яй-яй-яй, – сказал Михаил Антонович. – Километров пять? – Что ты, Володенька! Гораздо меньше… Правда, хорошо, когда камней нет? – Тормози понемногу. Я буду готовить бакен. Эх, зря я рацию сломал, дурак… – Что же это может быть, Володенька? Смотри, какое чудище!.. – Он их держит, видишь? Вот они где, Пришельцы. А ты ныл! – Что ты, Володенька? Разве я ныл? Я так… – Как-нибудь стань, чтобы его, спаси-сохрани, не задеть… Наступило молчание. Быков напряженно слушал. Может быть, и обойдется, думал он. – Ну, чего ты куксишься? – Не знаю, право… Как-то мне все это странно… Не по себе как-то… – Выйди под лапу и выброси магнитную кошку. – Хорошо, Володенька… «Что они там нашли? – думал Быков. – Что еще за лапа? Что они там копаются? Неужели нельзя побыстрее?» – Не попал, – сказал Юрковский. – Подожди, Володенька, ты не умеешь. Дай я. – Смотри, она словно вросла в камень… А ты заметил, что они все одинаковые? – Да, все пять. Мне это сразу странным показалось… Вернулся Жилин. – Нет космоскафа, – сказал он. Быков даже не стал спрашивать, что это значит – нет космоскафа. Он оставил микрофон, поднялся и сказал: – Пошли к швейцарцам. – Так у нас ничего не получится, – сказал голос Михаила Антоновича. Быков остановился. – Да, действительно… Что ж тут придумать? – Погоди, Володенька. Давай я сейчас вылезу и сделаю это вручную. – Правильно, – сказал Юрковский. – Давай вылезем. – Нет уж, Володенька, ты сиди здесь. Толку от тебя мало… мало ли что… |