Онлайн книга «На туманном Альбионе»
|
Se necesita una poca de gracia Una poca de gracia, para mн, para ti, Ay arriba y arriba, ay arriba arriba, por ti serй Yo no soy marinero, Yo no soy marinero, soy capitбn Soy capitбn soy capitбn, Bamba, bamba… В той же Мексике песня La Bamba считалась практически народной, но наибольшую известность получила уже позже в исполнении группы Los Lobos. Вполне вероятно, что кто-то из присутствующих здесь южноамериканцев её и не слышал, но хлопали в такт все, включая и наших во главе с Генеральным секретарем ЦК КПСС. Сзади меня прекрасно держали ритм с помощью конго и маракас, а второй гитарист на четырехструнной куатро довольно удачно выписывал басовую партию, хотя по окончании каждого куплета и припева соло на басовых струнах я брал на себя. Мелодия простейшая, играется на трёх аккордах. А, как известно, чем проще – тем заводнее. И вот уже бразильские футболисты вместе со своим тренером встают и, продолжая хлопать в такт, начинают изображать из себя танцоров. И Фурцева-младшая туда же. Наши хлопают, но танцевать стесняются, а я допеваю песню до конца, раскланиваюсь и возвращаюсь на своё место, вытирая салфеткой вспотевший лоб. – Егор, вы просто уникум! – констатирует Ряшенцев и подкладывает мне на тарелку клешню отварного омара. Не успеваю с ней разделаться, как на меня снова обратила внимание Светлана: – Егор, вы не знаете, где тут дамская комната? – Э-э… Честно сказать, не в курсе, хотя можно официанта спросить… – Не будем людей отвлекать, пойду сама поищу… А может, вы меня проводите? А то как бы не заблудиться. Нет, ну нормально, да?! И это при мамашке, которая хоть и делает вид, что не прислушивается к нашему диалогу, а по-любому ловит каждое слово. Да и не куда-нибудь её проводить, а в сортир, куда обычно дамы ходят без сопровождения. – Хм, ну вообще-то могу, – всё ещё кошусь на Фурцеву-старшую. – Хотя, признаться, и сам тут не особо ориентируюсь. Мы двинулись к дверям, но у выхода нам дорогу преградил серьёзный товарищ в тёмном костюме: – Могу я узнать, куда вы направляетесь? – Молодой человек провожает меня до дамской комнаты. Надеюсь, это не является государственным преступлением? – Нет, не является, – чуть смешавшись, ответил охранник, открывая дверь. – Идите по коридору прямо, потом свернёте направо, там должен быть дежурный, он вам подскажет. – Спасибо, вы нас очень выручили… Егор, возьмите меня под руку, что-то голова немного кружится. Кажется, зря я с шампанским попробовала эту… как её… кашасу. Это всё Пеле, уговорил меня продегустировать национальный бразильский напиток. Да уж, повисла она на мне так, что я невольно клонился в её сторону. Вот и поворот направо, где-то здесь должен обитать дежурный. Ага, вон мужчина средних лет в гражданском сидит за столом. Услышав смягчённые ковровой дорожкой шаги, поднял голову, вопросительно уставился на нас. Когда понял, что мы ищем, показал за угол: – Вон третья дверь по коридору, там общий холл, из которого можно попасть в мужской и женский туалеты. Мы проследовали до общей двери, и тут я сделал попытку стряхнуть с себя Светлану. Мол, дальше уже как-нибудь сама. Но та неожиданно вцепилась в мою руку и чуть ли не силой затащила меня в холл туалета, стены которого над умывальниками украшали большие зеркала. На мою беду, здесь никого не было, и Фурцева-младшая, прижавшись спиной к открывавшейся внутрь двери, всё так же цепко держа меня за руку, горячо прошептала: – Егор, что же ты со мной делаешь?! – Прости, я что-то не… – Да всё ты понимаешь! Она обвила руками мою шею и впилась губами со съеденной помадой в мои губы. Я сделал робкую попытку отстраниться, но Светлана ещё крепче прижалась ко мне, а её рука полезла под мою рубашку. Мать твою, да что же это делается! Сейчас меня здесь тупо изнасилуют! Покориться дочери всевластного министра культуры или проявить стойкость? А не она ли стала инициатором отсидки Стрельцова, когда тот отказал ей в знаках внимания? Вдруг и меня ждёт та же участь, попробуй я послать её куда подальше? Заступится ли за меня Шелепин или ему будет наплевать на судьбу футболиста сборной? Все эти мысли пронеслись в моей голове в доли секунды, и неизвестно, чем бы всё закончилось, но в этот момент снаружи явственно раздались мужские голоса. Кто-то приближался, причём не один, и общались на португальском. – Сюда идут! – Я наконец отлепился от неё и кинулся к зеркалу, делая вид, что поправляю воротничок. Дверь распахнулась, едва не сбив мою захватчицу, и в помещение вошли Манга, Флавио и переводчик. Увидев нас, заулыбались, после чего проследовали в мужской туалет. Я закончил любоваться своим отражением, а Светлана всё ещё стояла возле двери, напоминая соляной столп. – Ты, кажется, хотела в туалет, – вывел я её из ступора. Она взглянула на меня моментально протрезвевшим взглядом, в котором читалась сложная гамма самых противоречивых чувств. В какой-то момент даже стало не по себе. Но я мысленно велел себе собраться и показать, кто здесь мужик. По пути к двери, проходя мимо Светланы, легонько чмокнул её в щёку и потрепал за плечо – мол, не расстраивайся, будет и на твой улице праздник, – после чего направился обратно в зал, где проходил торжественный приём. Домой в тот день я попал в одиннадцатом часу, выжатый как лимон. Катька со своим женихом опять отправилась на последний сеанс в кино, заявится ближе к полуночи. Эх, а мы-то с Ленчиком планировали воспользоваться отсутствием сестры, а тут этот приём в Кремле… Да ещё и Фурцева-младшая с её необузданным сексуальным влечением испортила впечатление от вечера. При этом я сам чувствовал возбуждение, причём настолько стойкое, что решил сбросить его под холодными струями душа. А вот следующие два дня пришлось посвятить поездкам на студию грамзаписи, где Адель записывала свою новую пластинку «Эхо любви», песни для которой были утверждены худсоветом. Опять же не обошлось и без Кобзона, призванного составить дуэт для записи одноимённого с названием альбома сингла. За один день Адель никак не укладывалась, а я дал сам себе наказ проследить за записью каждой композиции и потом проверить, как всё свелось в итоге. По иронии судьбы в коридорах «Мелодии» столкнулся с Муслимом Магомаевым, который приехал утрясать какие-то бюрократические вопросы. Мы крепко обнялись после долгой разлуки, закидали друг друга вопросами о житье-бытье. У Муслима всё складывалось неплохо: гастроли, записи, любовь миллионов поклонников и поклонниц… Преимущественно всё же поклонниц, которые не давали ему прохода. – Так ты, значит, для Адель альбом придумал? Слушай, может, и для меня что-нибудь сочинишь? |