Онлайн книга «Цвет жизни»
|
— Змей, — пояснил он, — занялся сексом с Евой. — Дети переглянулись при слове «секс», как будто то, что его произнесли при них так обыденно, было пропуском во взрослую жизнь. — Иначе зачем бы Бог запрещал ей есть яблоко? Они же в саду жили, не где-то. Яблоко — это символ, а секс — это падение человека. Дьявол приходит к Еве в виде змеи и хитростью соблазняет ее, после чего она беременеет. Но потом она снова идет к Адаму и уже его соблазняет хитростью. У нее рождается Каин, у которого от рождения имеется метка дьявола — цифры 666, звезда Давида. Да, Каин — это первый еврей. Но еще она рождает Авеля, ребенка Адама. И Каин убивает Авеля, потому что ревнует и потому что он — семя сатаны. — Ты веришь в эту чушь? — спросила меня стоявшая рядом прекрасная девушка. Голос ее был совершенно спокоен. Это было похоже на какой-то подвох. Кто-то из «Власти белых» был последователем Христианской идентичности, кто-то не был. Рэйн был. Фрэнсис был. Я был. Мы верили, что являемся истинным Домом Израиля, Божьими избранниками. Евреи — самозванцы и должны быть сметены с лица земли во время расовой войны. Я усмехнулся: — Когда мне было столько лет, как им сейчас, я от голода украл хот-дог на заправочной станции. Из-за самого воровства я не особо расстраивался, но целых две недели был уверен, что Бог накажет меня за то, что я поел свинины. Когда она встретилась со мной взглядом, это было как мгновение между тем, как зажигаешь газ в духовке, и тем, как он вспыхивает голубым обжигающим пламенем и ты боишься, что сейчас все может рвануть прямо тебе в лицо. — Папа, — громко произнесла она. — Твой гость пришел. Папа? Фрэнсис Митчем взглянул на меня, отвернувшись от группы детей, которые тоже посмотрели на меня. Потом он хлопнул меня по плечу: — Терк Бауэр. Хорошо, что пришел. — Это честь для меня, — ответил я. — Вижу, ты уже познакомился с Бриттани, — сказал Фрэнсис. Бриттани… — Неофициально. — Я протягиваю руку. — Здрасьте! — Привет, — отвечает Брит со смехом. Руку она держала чуточку дольше, чем следовало бы, но не настолько, чтобы кто-нибудь это заметил. За исключением Митчема, который, я полагаю, замечал все. — Давай пройдемся, — сказал он, и мы пошли обратно во двор. Мы поговорили о погоде (весна в этом году поздняя) и о поездке из Хартфорда в Нью-Хейвен (вся I-91S в дорожных работах). Когда мы дошли до угла двора, рядом с яблоней, Митчем сел в шезлонг и жестом предложил мне сделать то же самое. Отсюда открывался прекрасный вид на игру с пиньятой. Именинник снова размахивал битой, но конфет пока что не выбил. — Это мой крестник, — сказал Митчем. — Я вот подумал: зачем меня пригласили на детский праздник? — Люблю разговаривать со следующим поколением, — признался он. — Это помогает чувствовать, что ты все еще при деле. — Не знаю, сэр. Я бы сказал, что вы очень даже при деле. — Кто бы говорил… — улыбнулся Митчем. — Ты недавно здорово отличился. Я только кивнул. Почему Фрэнсису Митчему захотелось со мной встретиться, все еще было непонятно. — Я слышал, твоего брата убил ниггер, — сказал он. — А твой отец — гомосек… У меня закружилась голова, щеки вспыхнули. — Он мне больше не отец. — Успокойся, парень. Мы родителей не выбираем. Важно то, чем мы их делаем. — Он посмотрел на меня. — Когда ты в последний раз его видел? — Когда ребра ему ломал. И снова я почувствовал себя так, будто меня подвергают какой-то проверке. Я, должно быть, отвечал правильно, потому что Митчем продолжил: — Ты собрал собственную команду, и люди говорят, что ты лучший вербовщик на восточном побережье. Ты пошел в тюрьму вместо своего помощника и, как только вышел, преподал ему урок. — Просто сделал то, что нужно было сделать. — Что ж, — ответил Митчем, — в наши дни таких, как ты, не так уж много. Я-то, честно говоря, думал, что честь — товар, вышедший из употребления. Как раз в это время один из мальчиков, не именинник, рубанул битой по шее пиньяты, и на траву посыпались конфеты. Дети бросились на землю, набирая полные руки сладостей. Из кухни выплыла мать именинника с горкой кексов на блюде. — С днем рождения тебя… — начала петь она, и дети столпились вокруг стола для пикника. На крыльцо вышла Бриттани. Ее пальцы были синими от глазури. — В те дни, когда я держал свой отряд, — сказал Митчем, — в Движении не было никого, кто стал бы иметь дело с наркошами. Теперь, видит Бог, арийские мальчики снюхиваются с краснокожими, чтобы готовить метамфетамин в резервациях, где их не достанут федералы. С днем рождения тебя! — Они не снюхиваются, — сказал я Митчему. — Они объединяют силы против общих врагов — мексиканцев и черных. Я не защищаю их, но понимаю, зачем нужен такой неожиданный союз. С днем рождения, милый Джексон! Митчем прищурился. — Неожиданный союз… — повторил он. — Например, старик с опытом… и молодой парень с самыми крепкими яйцами, какие я встречал. Человек, который знает прошлое поколение англосаксов, и человек, который может возглавить следующее. Человек, который вырос на улицах… и парень, который вырос в век высоких технологий. Да, это был бы всем союзам союз. С днем рождения тебя! Брит на другом конце двора поймала мой взгляд и покраснела. — Я слушаю, — сказал я. После похорон все возвращаются в дом. На столе запеканки, пирожки, нарезка, но я ничего не ем. Люди продолжают говорить, как они сочувствуют нашей потере, как будто им есть до этого какое-то дело. Фрэнсис и Том сидят на крыльце, еще усеянном кусочками стекла после моего оконного проекта, и пьют виски из бутылки, которую принес Том. Брит сидит на диване, как сердцевина цветка в окружении подруг-лепестков. Когда слишком близко подходит кто-то, кого она не очень хорошо знает, они смыкаются вокруг нее. В конце концов они уходят, говоря что-то вроде «Звони мне, если что» и «С каждым днем будет легче». Другими словами, лгут. Я провожаю последнего гостя, когда перед домом останавливается машина. Дверь открывается, и появляется Макдугалл, полицейский, который принял мою жалобу. Он засовывает руки в карманы и поднимается по ступенькам ко мне. — Пока не могу сообщить ничего нового, — говорит он напрямик. — Я пришел, чтобы выразить соболезнование. Я чувствую, что Брит подошла и встала у меня за спиной, как тень. — Детка, этот человек из полиции нам поможет. — Когда? — спрашивает она. |